– Будьте добры Серёжу, – послышался в трубке вроде бы знакомый голос, но Серёга не сразу понял, кто это говорит.
– Я слушаю.
– Ой, Серёга, это Аня.
Кажется, Анечка впервые звонила ему. Не только за тот год, что они окончили школу, но вообще. Хотя они были одноклассниками.
В школе Анечка со всеми держалась одинаково ровно. Она дружила с двумя одноклассницами, но для многих оставалась загадкой. Наверно, ребятам надо было повзрослеть, чтобы оценить в ней то, что называется породой в высоком смысле этого слова. В том смысле, как это можно отнести, например, к М.М. Плисецкой. Она всегда была как бы замкнута в себе, училась блестяще, но старалась ничем не выделяться, держалась подчёркнуто скромно. Хотя они учились вместе с седьмого класса, Серёга только к окончанию девятого однажды заметил, как она красива. Той неброской, вроде бы холодноватой красотой, за которой может скрываться самая страстная натура. Много позже Сергей Александрович узнал, что Анечка была потомком литовских князей.
– Серёга, – срывающимся голосом продолжила Анечка, – мне только что позвонили, Рая умерла. Похороны завтра на Востряково. Позвони, кому сможешь, из наших.
Рая была их одноклассницей, очень маленького роста, хотя и старше остальных года на два или три. Она была удивительно тихая, не то, чтобы забитая, но во взгляде её чувствовалась какая-то затравленность, как будто она заранее соглашалась с неведомой собственной виной, искала сочувствия, но понимала, что вряд ли его найдёт. И, хотя тогда никто об этом не задумывался – эгоизм молодости, – но это было странно, потому что класс был хороший, в нём всегда была удивительно доброжелательная атмосфера. Только к окончанию школы стало известно, что Рая тяжело больна.
Серёга обзвонил практически всех бывших одноклассников, но никого не застал.
Одни разъехались на свои первые летние студенческие каникулы, другие – на практику.
День был жаркий. На похоронах было человек двадцать, в основном родственники. Из одноклассников – только Серёга и Анечка.
Раина мама, высохшая женщина лет сорока, стояла с помертвевшим лицом. Совершенно удивительное, несообразное зрелище представлял отец. Это был среднего роста коренастый мужик лет пятидесяти, не вполне трезвый, с лицом колхозного бригадира-забулдыги. Он нарочито суетился и явно не скорбел. Родственники, стоя у гроба, многократно и в подробностях пересказывали друг другу, как два дня со смерти Раи его не могли разыскать и буквально в последний момент нашли у какой-то бабы.
Хотя Серёга и Анечка держались несколько особняком, но не слышать этих разговоров со смакованием подробностей они не могли.
Когда церемония прощания подходила к концу, перед тем, как гроб закрыли, все родственники, а это в основном были люди в возрасте, стали поочерёдно подходить и целовать покойную.
Серёга