без того яркое утреннее солнце, добавляя в его желтизну едкой зелени. Безобидный свет превращался в луч смерти, практически выжигавший из постели. Не подняться с рассветом было попросту невозможно. В последнее время пробуждение и так не приносило радости. Проснувшись, он ненадолго изо всех сил жмурился. Хотелось укутаться в уютные сны и проснуться только к вечеру, когда жидкие тени сделают мир не таким остоугольным, чуть размытым. Когда-то он слышал, что люди подолгу спят оттого, что несчастны. Ему не хотелось, чтобы Таша подумала, что он с ней несчастен.

      Тимур нехотя пару раз моргнул, разгоняя веками фантазмы, туманившие взгляд. Оглянувшись, он понял, что на этот раз солнце и шторы не при чем – его разбудило отсутствие Таши.

      Тимур поморщился словно от острой головной боли: тот самый день. На часах была только половина шестого, а Таша уже, пожурчав, сидела на унитазе и разглядывала тест на беременность. Он знал это наверняка. От волнения в груди неровно покалывало. Такие утра теперь стали привычным финалом их секса.

      Первое время Наташа делала тест каждый день, но чем дальше, тем очевиднее становилось, что это пустая трата денег. И тесты делались всё реже. Реже же случался и секс – только в «правильные» дни, которые тоже определялись специальным тестом. Из изощрённых сражений секс превратился в сезонную битву за урожай. В пустыне. Несколько раз в месяц Тимур распахивал и сеял. Но сколько Таша не лежала вверх ногами «для лучшего усвоения» – ничего не всходило. Вряд ли закидывание ног на стену могло сильно помочь, когда работаешь на химкомбинате и получаешь молоко за вредность: здесь у большинства были точно такие же проблемы. Но что это, собственно, меняет?

      За «работой» он старался не смотреть на жену – её глаза в постели больше не были хоть сколько-нибудь похотливыми, томными или даже улыбчивыми; их затягивала пелена грустной, отчаянной надежды на успех. И всё бы ничего, не завершайся процесс ожиданием вердикта от опущенной в мочу палочки. И никакого алкоголя, и тем более сигарет. Никакой мастурбации. От этого алгоритма, практичности, высушившей всю их жизнь, уже тошнило.

      Не то, чтобы Тимуру не хотелось детей, нет. Ему было всё равно. Хотелось Наташи, её счастья. И своего – рядом. А ей обязательно нужен был ребёнок. Тимур не чувствовал, но понимал, что дети – закономерное развитие, продолжение – не рода – отношений. Бездетные пары своими попытками жить «для себя» нагоняют смертельную тоску. Бесполезные, бесцельные и оттого странные существа. Уныние и безысходность. Но в глубине душе Тимур их понимал. У Вершининых ещё даже и близко нет ребёнка, а вся жизнь уже вывернулась наизнанку. Что будет, если он появится?

      Тимур вслушался в сосредоточенность Наташи и вместе с ней – всего туалета. Но вот тест шумно грохнул о дно корзины – даже пакет не успел прошелестеть. Значит, опять не повезло. Значит, всё сначала.

      – Чёрт…

      Наташа прошлёпала босыми ногами на кухню. Зашумела вода, щёлкнул усаженный в гнездо чайник, чпокнул открытый холодильник и он же грохотнул – закрыли. Зажужжал телевизор.

      Наташа