Око Соломона. Сергей Шведов

тульей, снабженный к тому же полумаской на шарнирах, закрывающей половину лица. К шлему крепилась кольчужная завеса, прикрывающая шею. Что же касается золота и серебра, коими был украшен этот примечательный во всех отношениях воинский головной убор, то его вполне хватило бы для шлема самого басилевса. Кольчуга Венцелина практически ничем не отличалась от хауберка Лузарша, но ее дополнял пластинчатый панцирь, надеваемый поверх рубашки, сплетенной из плоских железных колец. Копье было обычным, с массивным узким четырехгранным наконечником. Меч покоился в надежных железных ножнах. Но за время пребывания в Константинополе Венцелин почти не снимал его со стены. В город он выходил с саблей и ножом, цеплявшимся за пояс. Еще один нож, с изогнутым клинком, он носил обычно за голенищем правого сапога. Сапоги, между прочим, были византийской работы, высокие, почти до бедер, перевязанные для надежности кожаными ремнями. Шоссы, шерстяные чулки столь популярные у франков, рыцарь фон Рюстов не признавал, предпочитая им штаны из грубого сукна. Котту или по гречески хитон он носил самых скромных расцветок, зато его пелисон, подшитый соболями вызывал зависть не только у франков, но и богатых византийцев. Словом, молодец был хоть куда. Немудрено, что прекрасная Зоя обратила на него свое просвещенное внимание.

      Венцелин далеко не сразу откликнулся на призыв шевалье де Лузарша. Более того, он почему-то вообразил, что благородный Глеб либо тронулся умом, либо просто пьян и настоятельно посоветовал ему погулять перед сном.

      – Я не любитель ночных прогулок, благородный Венцелин, – отпарировал с усмешкой Глеб. – И прошу заметить: в отличие от некоторых, я сплю в своей постели, точнее на том ложе, которое мне предоставил любезный протовестиарий Михаил.

      – Не на меня ли ты намекаешь, шевалье? – нахмурился Венцелин.

      – А на кого же еще, – развел руками де Лузарш. – Услуга за услугу. Твое содействие в обмен на мое молчание. В конце концов, человек, соблазнивший чужую жену, не вправе предъявлять другим претензии по части морали.