– Да вон тот, носом его чую, – сказал вошедший незнакомец с соломенными волосами и ткнул пальцем в сторону удивлённого Болотника, выглянувшего из-под стола. – Намедни-то Болотный меня целую ночь убалтывал. Так я разом своих лошадок снарядил, починил возок и прямо сюда.
– Каких лошадок, какой возок? – недоуменно спросил Муся, бросая взор то на Болотника, то на Гмыза.
– Да каких лошадок, обычных, наших гмызских. Да вон они пасутся здесь рядышком, а телегу я пристроил под кустом бузины, она там никому не помешает.
– Что же я натворил? Что же я натворил? – стал сам у себя спрашивать Болотник и, обхватив руками голову, заплакал. – Ну ничего не помню! Зачем я этого шута соломенного сюда притащил – не знаю. Не слушай его, Муся, у него в ушах рыжая шерсть растёт!
Муся прикрыл дверь, и в домике воцарилась гробовая тишина. От последнего гостя резко пахло лошадками и ещё чем-то неведанным. Краснолицый Гмыз разгладил взлохмаченные бакенбарды, поправил соломенную шляпу на заросшей голове и заводил носом, больше похожим на утиный клюв, по сторонам. В абсолютной тишине он неожиданно изрек:
– Дык, я помню, куда собирались-то! Да вроде за кладом мы намыливались-то.
– За чем? – спросил Муся. – За-а каким ещё кладом?
– Сходить за сокровищами позвал меня Болотник, иначе, сказал, всем будет хуже, и ещё шёпотом на ухо… ну про Змея Горыныча и всё такое…
– Какой ещё Змей Горыныч? – поинтересовался Муся и окинул взглядом лица гостей.
– Да известно какой – злой и огненный. Летает и всех жжет, то есть палит до углей и чёрного пепла… – разъяснил Болотник, и тут он наконец-то начал смекать…
Муся от возмущения грохнулся с табуретки на пол и пришел в себя только через несколько минут. Болотник положил ему на лоб мокрое полотенце и дал понюхать березового скипидара. Рядом стоял Гмыз и, недовольно щурясь, не сводил глаз с лесовика. Через пару минут, хорошенько рассмотрев боровика, он повернулся к Болотнику и изрёк:
– Говорил я тебе, что твой лесовик не осилит Змея Горыныча. А ты мне все: «Да он герой, богатырь». Хорош богатырь, от произнесённого имени брякнулся на пол, словно мёртвый.
– Не обращай внимания, он просто притворяется, – объяснил Болотник, но почему-то грустно вздохнул и добавил:
– Чтобы не ходить с нами. На самом деле лесовики, особо боровики, то есть как наш, крепки, как кремень!
– Да ладно? – не поверил Гмыз. – Врёшь!
– Отвечаю, чтоб мне сгнить на болоте! – поклялся Болотник.
Все присели за стол. На плите засвистел чайник, и троица молча стала прихлёбывать чай с овсяными печеньями. Гмыз пил из блюдца, подолгу дуя на воду и облизывая ложку с вареньем, а Болотник, наоборот, храбро проглатывал кипяток прямо из чашки.
– Надеюсь, священный закон гостеприимства мною исполнен? – спросил Муся и оглядел гостей, ему хотелось поскорее остаться одному.
– Исполнен, ох как исполнен! – подтвердили разомлевшие от горячего чая Болотник и Гмыз.
– Тогда