Я торопилась. Настолько, что пронеслась мимо всего этого и даже взглядом не зацепилась. Мое воображение уже в красках рисовало Альку, раздающую мой номер телефона всем посетителям кафе в возрасте от восемнадцати до сорока лет и расписывающую мои достоинства на все лады. О, да! Она это умела, как никто другой! Годы учебы на рекламщика не прошли впустую, хотя, признаться, талант у нее был от рождения.
Помню, как однажды она продала какому-то дядечке-туристу тыкву с собственного огорода, утверждая, что данный сорт, а точнее «секретная авторская разработка» обладает уникальной способностью решать такую проблему, как облысение. И он купил! Причем по цене, в двадцать раз превышающей рыночную. А через неделю пришел за добавкой, дескать, волосы у него начали расти, как на дрожжах. Ох, долго мы потом смеялись…
За этими веселыми воспоминаниями я и не заметила, как подошла к назначенному месту. Новое здание, исполненное в бело-голубых тонах отлично вписывалось в общий вид Набережной, а огромный, подозрительно похожий на настоящий, якорь, стоявший около центрального входа, не оставлял никаких шансов пройти мимо, не обратив на кафе внимания.
Потянув дверь на себя, я уверенно вошла внутрь, чтобы сиюсекундно приковать к себе взгляды всех мужчин, присутствовавших в помещении, включая официантов и бармена.
– А-фи-геть! – восторженно прошептала Алька, едва я присела напротив нее. – Если ты «это» сотворила за пятнадцать минут, то что будет, если дать тебе часа три?
– Вообще-то десять.
– Что, «десять»?
– Я собралась за десять минут.
– Да ты ведьма!
– Ага, есть такое мнение, – самодовольно промурлыкала я, набивая рот эклером, стянутым с тарелки подруги.
– А, ну-ка, брысь! Сама себе заказывай.
– Да без проблем!
Я кинулась к своей сумочке с целью подсчитать: на какую сумму могу себя побаловать, чтобы потом ни о чем не жалеть; но главного женского аксессуара рядом не оказалось.
– Аль, а я с сумкой пришла или без?
– Ты серьезно думаешь, что при виде тебя, блондинки в красном платье, у меня были шансы разглядеть какую-то там сумку?
– Блин! Я ее, похоже, дома оставила. Вот растяпа! А-а-аль…
– Даже не проси!
– Ну, Алечка! Ну, всего чашечку кофе и еще один эклерчик. Между прочим, я к тебе спешила!
– Не, «на жалость» не прокатит. Я свою совесть в детстве у соседского мальчишки на мороженку выменяла.
– Кхм, прошу прощения, вам просили передать от того столика, – расплывшийся в улыбке молоденький официант поставил передо мной блюдо с пятью эклерами и эспрессо, а затем заученным жестом указал на соседний столик, где вальяжно расположилась компания из трех парней.
– Спасибо, – кивнула я официанту и, обернувшись к мальчикам, вскинула руку в знак благодарности.
Однако приветливую улыбку и жест пришлось сменить на выставленную вперед ладонь и сведенные брови, дабы предостеречь