– Понял, гы… – весело засмеялся мордыш. – Иди-Оты значицца, если не сокращать.
Мужчина в плаще согласно кивнул.
– Сварганили наскоро скоморошный высший свет с правом родонаследия и денежного пая, и думают, что теперь всё само собой пойдёт путём. Ан нет.
– Не пойдёт, значит? – со злым смехом спросил мордыш.
– Не пойдёт, одни рапорты. Откуда вот возьмутся успехи в экономике?
Мордыш, весело будто, развёл руками.
– Откуда? Детский вопрос. От нефти да от вранья. Фальшивых лекарств понаделали, травят народ за его же денежки, а всем выгода – прибыль идёт постоянно. У нас аптек уже больше, чем магазинов. Широкий выбор у народа – лечись или питайся. А от этих лекарств только больных больше делается. Им лечить невыгодно, вот они и калечат, чтобы больше клиентов было. Хозяева центральной аптеки – самые богатые люди у нас в районе, ещё вон главврач особнячок ничего себе так отгрохал.
Мордыш указал на большое красивое строение из белого кирпича недалеко от станции.
– У вас что, уже всех платно лечат? – спросил пассажир в плаще.
– Бесплатно только помереть помогут, но хоронить тоже за деньги, так что лучше самому себе заранее и гроб, и ямку заготовить. А все хорошие лекарства – что раньше, что теперь – всё за деньги. Кто чем сильно заболел, в больницу лучше не ходить без денег.
– Так всё серьёзно? – упорно выспрашивал мужчина в плаще.
– И ещё как! Недели не пройдёт, труп домой повезут. А что делать будешь? Разве что в тихом безумии век коротать остаётся, других альтернатив нам не положено.
– Это почему же?
– Да потому, «же», что добиваться справедвости, сидя в дурдоме, откуда тебя никогда не выпустят, может только полный идиот, хоть и в сокращении…
– Аббревиатура это.
– Ага, хоть без этой… как её… аббревиатуры. Абрыдло всё, однако.
Мордыш задумался, снял зачем-то кепку и долго молча хмурил лоб, обречённо качая большой стриженой головой.
– Да уж, – произнёс мужчина в плаще, похоже, с большим сочувствием, и снова посмотрел на часы. – Однако, сильно вас начальники заели.
– А чего, разве я не прав? – снова оживился мордыш. – В какие такие времена не подайся, всюду всё едино – главная фигура везде начальник. Хоть какой, лишь бы от него чево-то там зависело… – Он задумался и снова начал хмурить лоб, будто силился что-то неприятное вспомнить, потом вдруг сказал зло и с большим чувством: – Вот и будет, комариная…ть, выкабениваться, над человеком власть показывать. На тебя смотрит, а сам карман глазом обнюхиват. Наберёт мошну, потом в Москву свалит или в какой другой город, будет себе в упадке совести по ресторациям разгуливать, на закусь щёки селёдки заказывать да губы лосося… А то и лапу распаренную затребует. – сказал мордыш, глотая слюну.
– Лапу?
– Ага, медвежачью. Любят они это дело под водочку кушать. Особенно если водка финская, – нахмурившись до красноты глаз, сказал опечаленный мордыш.
Мужчина в плаще тоже нахмурился, потом сказал печально и вполне согласно:
– Это