Мэй покачала головой:
– Да какая звезда? Мне еще учиться и учиться.
– Само собой. Но уже ведь 97? Рехнуться можно. У меня в первую неделю выше 95 не бывало. Ты для этой работы прямо создана.
Их тарелки помрачнели: на них легли две тени.
– Можно с нубкой познакомиться?
Мэй задрала голову, ладонью прикрыв глаза.
– А то, – сказала Энни.
Тени уселись. Энни указала на них вилкой:
– Это Сабина и Джозеф.
Мэй пожала им руки. Корпулентная блондинка Сабина щурилась. Джозеф был худ, бледен и с комически плохими зубами.
– И она уже разглядывает мои зубы! – взвыл он, тыча пальцем в Мэй. – Американцы! Да вы ненормальные! Я вам что – лошадь на аукционе?
– Но у тебя правда плохие зубы, – заметила Энни. – А у нас тут такая прекрасная стоматология.
Джозеф развернул буррито.
– Я считаю, мои зубы даруют жизненно потребное отдохновение от всеобщего противоестественного совершенства.
Энни разглядывала его, склонив голову набок.
– Я считаю, тебе надо их полечить. Если не ради себя, то ради корпоративного настроя. У людей от тебя кошмары.
Набив рот карне асада, Джозеф демонстративно надулся. Энни похлопала его по руке.
Сабина повернулась к Мэй:
– Так ты в Чувствах Клиента?
Теперь Мэй заметила у нее на плече татуировку – символ бесконечности.
– Ага. Первая неделя.
– Я так поняла, у тебя уже неплохо получается. Я тоже там начинала. Как и почти все.
– Сабина – биохимик, – вставила Энни.
– Ты биохимик? – удивилась Мэй.
– Да.
Мэй и не знала, что в «Сфере» работают биохимики.
– Можно спросить, над чем работаешь?
– Спросить? – улыбнулась Сабина. – Спросить-то, конечно, можно. Но я не обязана отвечать.
Все повздыхали, Сабина тоже, потом перестала.
– Нет, серьезно, не могу сказать. Ну, не сейчас. Вообще – над всякой биометрией. Сканирование сетчатки, распознавание лиц, такие вещи. Но сейчас кое-что новенькое. Я бы и рада…
Энни поглядела на нее умоляюще – мол, замолчи. Сабина набила рот латуком.
– В общем, – сказала Энни, – Джозеф у нас в Открытом Образовании. Внедряет планшеты в школы, которые еще не могут этого себе позволить. Он у нас доброхот. И дружит с твоим новым знакомцем. Гарбонцо.
– Гаравента, – поправила Мэй.
– А. Так ты запомнила. Видела его потом?
– На этой неделе нет. Дел очень много.
У Джозефа отвалилась челюсть. Кажется, его осенило.
– Так ты что – Мэй?
Энни поморщилась:
– Мы же так и сказали. Ну естественно, она Мэй.
– Извини. Не расслышал. Теперь дошло.
Энни фыркнула:
– А что? Вы, девочки, сплетничали про лучшую ночь в жизни Фрэнсиса? Он пишет имя Мэй в блокнотике, а вокруг