С трудом переводя дыхание, она вылезла из стенного шкафа, в который перед этим забралась, несмотря на боли в костях, чтобы в сотый раз перевернуть там все вверх дном. В свои семьдесят лет Лора уже не чувствовала себя самой молодой, к тому же на протяжении нескольких лет ее мучили сильные ревматические боли, которые часто становились нестерпимыми, особенно зимой. Холодные резкие ветра, бушевавшие в долинах Йоркшира, тоже не способствовали улучшению здоровья. Ей пойдет на пользу, если она уедет на Рождество и Новый год к своей сестре на юго-восток Англии, где такой мягкий климат. Только бы за это время посторонние люди…
Она стояла перед шкафом, медленно выпрямляясь, тихо постанывала, прижимая кисть к пояснице, и смотрела в окно на холмистые луга Уэнслидейла, которые летом были такими зелеными и яркими, а теперь казались голыми и серыми. Обнаженные ветви деревьев гнулись под ветром. По небу неслись низкие плотные облака. Кружились редкие снежные хлопья. По радио сегодня утром объявили, что на Рождество здесь, в Северной Англии, следует ожидать снега.
Посмотрим, подумала Лора, посмотрим. Так или иначе, будет долгая зима. Здесь, наверху,[2] всегда долгая зима. Надо бы продать дом и перебраться в какую-нибудь теплую местность.
Порою у нее возникала эта мысль, но в то же время она точно знала, что никогда этого не сделает. Уэстхилл-Хаус был единственной родиной, которую она знала, ее пристанищем, островком в мире. Она была прикована к этому дому, к этой земле – пусть даже ненавидела одиночество, – к холоду и воспоминаниям, с которыми срослась. Не существовало ни одного другого места, где она могла бы жить.
– Где же еще искать? – вслух подумала Лора. В доме было множество стенных шкафов, небольших чуланов, укромных уголков. Она знала каждый из них, всюду все перерыла – и не нашла ничего, что заслуживало бы внимания. Наверное, искать было нечего. Может быть, она просто сошла с ума…
Лора вышла из комнаты, спустилась вниз по лестнице на первый этаж и вошла в кухню. Здесь в печи горел жаркий огонь и пахло рождественским печеньем, которое Лора пекла перед обедом, чтобы привезти его сестре. Несмотря на то что уже почти сорок лет в кухне была электропечь, Лора с особой любовью пользовалась железным чудовищем времен начала XX века, на котором когда-то готовили для всей большой семьи. Она так крепко цеплялась за старые вещи, переживала такой страх, если ей приходилось расстаться с чем-то, что прежде было частью ее жизни, что, казалось, теряла часть себя. Все новое Лора воспринимала враждебно. Развитие мира она считала в высшей степени угрожающим и любую мысль об этом старалась быстро гнать от себя.
Лора поставила на плиту воду. Ей очень хотелось выпить чашку горячего чая.