– Нет.
– Когда это началось?
– Две ночи назад.
– Как я понимаю, вы в натянутых отношениях с мистером Фоули? Во всяком случае, вы не пойдете к нему домой и не попросите успокоить бедное животное?
– Нет, я этого не сделаю.
– А как насчет телефонного звонка?
– Нет.
– А если я напишу ему письмо?
– Вы не знаете Фоули. Он порвет письмо и заставит собаку выть еще громче. Он лишь посмеется, радуясь, что сумел мне насолить. Он покажет письмо жене, и… – Картрайт замолчал на полуслове.
– Продолжайте, – Доркас улыбнулся. – Что еще он может сделать?
– Ничего, – пробурчал Картрайт.
– Мне кажется, – заметил Мейсон, – нас вполне устроит, если вы, мистер Доркас, напишете ему письмо и укажете в нем, что вам придется выписать ордер на арест, если собака не прекратит выть.
– Разумеется, я упомяну об этом, – кивнул помощник окружного прокурора.
– Однако по почте письмо не дойдет до завтрашнего дня, даже если вы отправите его сразу после нашего ухода. И я предлагаю послать его с судебным исполнителем. Пусть он вручит письмо лично мистеру Фоули или, в его отсутствие, кому-то из домочадцев. Тогда мистер Фоули поймет, что закон поддерживает жалобу мистера Картрайта.
Картрайт задумался, а потом кивнул.
– Хорошо, я согласен. Я хочу, чтобы Фоули немедленно послали письмо.
– Как только его напечатают, – заверил его Мейсон.
– Ладно-ладно, я оставляю это вам. Я поеду домой. Вы представляете мои интересы, мистер Мейсон. Проследите, чтобы письмо было отправлено. Вы это сделаете?
– Конечно. Поезжайте домой и не волнуйтесь.
Картрайт встал.
– Благодарю вас, господа. Очень рад был с вами познакомиться. Прошу извинить меня за некоторую нервозность. В последнее время я почти не спал, – и он вышел из кабинета.
– Ну? – Доркас повернулся к доктору Куперу.
– Я не хотел бы ставить диагноз на основании столь ограниченной информации, – начал тот, – но, как мне кажется, мы имеем дело со случаем маниакально-депрессивного психоза.
– Звучит достаточно серьезно, – улыбнулся Мейсон, – но не равнозначно ли это нервному расстройству?
– Нет такого понятия, как нервное расстройство, – возразил доктор Купер. – Это общераспространенное выражение, употребляемое при эндогенных и органических формах психоза.
– Хорошо, – не сдавался Мейсон, – давайте подойдем с другой стороны. Человек, страдающий маниакально-депрессивным психозом, не является сумасшедшим, так ли?
– Он не совсем нормален.
– Но и не сумасшедший?
– Вопрос в том, что вы подразумеваете под этим словом. Юридически – нет, если вас интересует, будет ли он нести ответственность за совершенное преступление.
– Нет, я говорю о другом. Это душевное заболевание, не так ли?
– Совершенно верно.
– И излечимое?
– Да.
– Очень хорошо. А теперь давайте избавимся