– Иншалла…
– Тю… совсем спятил… – выразил свое мнение еще один из казаков, бровастый и бородатый Кузьма Степнов, отличный, почти уникальный пулеметчик, попадающий из Максима в стеклянную банку за версту и умеющий вести огонь накатом.21
Кательников – схватил Велехова за руку
– Ты чего, атаман. Опомнись…
– Выйдем.
– Здесь говори. С каких пор у тебя – от казаков секреты.
– Да не от казаков… – Григорий показал глазами на стену. Там и жил знахарь, точнее – знахарка. И кому она может пересказать разговор – то одному шайтану известно…
Вышли – втроем, Степнов с ними. Было уже совсем тепло, почти по-летнему. Для гор Хадрамаута это означает – выше тридцати в тени…
– Ты чего, атаман, с аллашниками говорить собрался? Да они тебя… на нас на всех приговор Шуры, забыл?22
– Да не с аллашниками. Про Идарат слыхали?
– Это эти… сицилисты что ли? Еще хлеще…
У казаков и «сицилистов», то есть членов социалистических партий, таких как эсеры или большевики – кровь была с двадцатых. В те годы – обе стороны буквально вели охоту друг за другом, доходило даже до взрывов у казацких казарм. Одни были «сатрапами царской власти», другие «бунтовщиками и мятежниками». До сих пор в крупных городах – многие не подавали казакам руки, и если случался в обществе человек в казачьих чинах – вставали и уходили. Война к этому времени уже прекратилась… но горячая, а холодная – по-прежнему продолжалась. Две части общества – большая и малая – продолжали жить в одном государстве, смертельно ненавидя друг друга.
– Да какие тут сицилисты… – с досадой сказал Григорий – ты вокруг глянь. Ну, какие тут к шайтану сицилисты?
– Какие… сицилисты везде есть.
– На него посмотри – Григорий указал на молча стоящего в стороне Джасима— какой из него сицилист?
– Так и те тоже сицилистами с рождения не были – вступил в разговор Степнов – по ниверситетам нахватались, револьвер купили и вперед. Это запросто…
– Там – никому и тридцати лет. Щенята они. Справедливости хотят. Скажи – много тут справедливости вокруг – а?
– Какая тут справедливость?
– То-то и оно. А они ее хотят. Надо с ними поговорить. Несправедливость – там, во дворце сидит. Скинуть ее – и можно что-то новое начать. Надо им это сказать. Не сказать – они против нас воевать будут. Нам это надо?
– Тю… будут они тебя слушать.
– Будут. Так, казаки, решайте. Если я атаман, так будьте добры слухать. Нет – так и долой, делайте выборы новые, пусть другой атаман будет. А я все равно пойду.
Кательников вздохнул
– Один то не ходи.
– Если всей сотней пойдет – так с ними брухнемся. Если один пойду – стрелять они не будут. Поверь моему слову…
Кательников – проводил взглядом атамана, наклонился к Степнову – у того от постоянной