– Кто-нибудь знает стихи?
Все смеются. А Петя совершенно серьёзно поднимает руку.
– Кроме «Евгения Онегина», – предупреждает Антон.
– Я знаю многих авторов.
– Ты не на филфаке ли учишься?
– Нет, на историческом.
– И как в тебе всё умещается?
До стихов дело так и не дошло – стали обсуждать образование. А я, вновь превратившись в отшельника, ещё пару минут разглядываю Ясинецкую, чувствуя, что в этой битве я проиграла. И что «сладкую жизнь» на проекте себе обеспечила.
Интересно, если бы я ходила в дизайнерских шмотках и туфлях в три зарплаты, я бы заслужила более галантного обращения? Что это? Болезнь современного общества – оценивать человека по внешнему виду?
Не особенно беспокоясь о том, кто что подумает (раз уж всё и так началось как попало), я встаю и отправляюсь в спальню. Что толку тратить время на глупые сплетни? Не могу слышать этот высокий, раздражающий смех принцесски, «любоваться» на профиль Антона и чувствовать себя жалкой отшельницей.
Однако долго побыть в уединении не удаётся.
Дверь чуть слышно приоткрывается, и я отрываю взгляд от окна, переводя его на девушку с тёмным каре и в очках в стильной оправе. Выглядит она очень скромно и даже смущённо. Такую, кажется, любой может обидеть. А надо любить.
И что её привело сюда?
– Не помешаю? – спрашивает она, как будто не делит со мной эту комнату, а вторгается в личное пространство.
Я лишь пожимаю плечами.
– Я сейчас скажу жуткую банальность, но не обращай на неё внимания. Таким только дай повод за чей-нибудь счёт самоутвердиться.
– Я должна быть рада, что смогла быть ей полезной?
Не знаю, откуда во мне эта желчь. Лера уж точно не виновата в моём испорченном настроении.
Девушка помолчала немного, а потом сообщает:
– Нас сегодня вечером ждёт общение парами.
– Что?
Как это я ухитрилась за десять минут пропустить так много?
– Нас будут вызывать в специальную комнату для знакомства тет-а-тет. И снимать, конечно. Говорят, каждую неделю такое будет. Чтоб мы привыкали.
– Класс, – без всякого энтузиазма выдыхаю я.
– Как думаешь, ты сможешь влюбиться в Антона?
Она даже помнит, как зовут моего «напарника»? Я, например, её не припомню. Пётр? Вадим? Слишком много имён и лиц.
– Сомневаюсь, – фыркаю в ответ и отрицательно машу головой.
Блин, тут же камеры. Хотя с чего это я должна врать? Нам же сказали: не притворяться, быть предельно честными. Всё равно они вырежут для эфира лишь то, что выгодно и может быть интересно зрителю.
– Я тоже в это не очень верю. Да и актриса из меня не очень хорошая, так что, скорее всего, быстро вылечу из проекта.
– А здесь как оказалась? – интересуюсь я.
– Моей семье нужны деньги. Вдруг выиграю миллион? – она натянуто смеётся, будто сама в это не верит. Потом поясняет: – Моя сестра тяжело болеет. Она инвалид с детства и ей постоянно