Сталинский сокол
Валерий Чкалов
Споткнулся перед лужей, за неимоверно
Растянувшееся мгновение
Неустойчивости
Продумал детали предстоящего ему
Рискованного полета
В лужу он, устояв, не упал.
Забрался в самолет, молодцевато взлетел
И не сел.
XLIII
Восторженно принявший революцию
Поэт
Блок
Голодал. С телом ослабевал и разум.
В пятницу пуд картошки мне продадут
Дешевле,
Рыночные торговцы, не понимающие,
Что с чего мною взято, уступать мне
Откажутся,
Уплетусь не в расстройстве. Все равно
Я бы пуд не дотащил.
XLIV
В обращении
К своей безобразно пьющей
Дочери
Леонид Ильич Брежнев
Применил эпитет, за использование которого
Ей захотелось ударить генсека-отца по заплывшей
Физиономии.
Но рука не поднялась.
Из-за слишком сильного опьянения
Не послушалась.
XLV
Всецело поддерживающий
Репрессивную политику товарища Сталина
Полковник Сахнов
Делал великолепную карьеру
В доблестной красной армии.
Доверие к нему было
Безграничным.
Восемнадцатого сентября
Сахнова наградили орденом.
Девятнадцатого вызвали на допрос.
Двадцатого расстреляли.
XLVI
Отдавшуюся
Заезжему балалаечнику
Машеньку замуж в деревне не брали,
И она назло всем выучилась играть на балалайке;
Шокируя односельчан,
Бренчала, как язык им показывала,
Народ поведением Машеньки раздражен,
А философски смолящий самокрутки
Павел Дипятин ее
Зауважал.
Он умел ценить силу характера.
Тащившей вязанку дров старухе Авдеевой
Чуть ли не аплодировал – молодец, старуха.
Знает, что никто не поможет, и тащит, не бросает,
Молодец.
XLVII
Заработавшийся в Смольном
Владимир Ульянов-Ленин заснул
За столом.
Вошедший к Ильичу
Дежурный матрос Чичалин
Погасил настольную лампу, попал во мрак,
Навалившаяся темнота навела
Матроса на шутку,
И он пальнул из маузера.
Что такое?! – Владимир Ильич заорал.
«Аврора» выстрелила.
Снова выстрелила?! К началу реставрации
Царизма теперь сигналит?!
Я, Владимир Ильич, стрелял.
Спите, ни о чем не тревожась.
Народная власть навсегда.
XLIII
Пугливо предававшийся
Содомскому греху
Землепашец-середняк
Лупачев
Обомлел.
Из колодца вылезал его обещавший
Уехать