И это всегда помогает! Боль сразу утихает, только ворону и сороку очень жалко. Маша легко может убаюкать все наши слёзы и зашептать все разочарования.
Тётя всегда с нами играет. Потому что папе некогда, он читает свои медицинские книги и журналы. А мама – барыня какая, как только надо играть, стирать быстренько начинает. Тётя всегда на низком старте: готова раскачивать качели и если нужно – планету нам на радость.
Иногда по вечерам у нас с Машей возникает спор: нужно ли мыть ноги. Я – против, тётя – за. Я предлагаю компромисс:
– Давай помоем только одну!
И пытаюсь выяснить, какая грязнее. В итоге, по результатам считалки, получается, что самая грязная нога у Маши. Она отказывается признать поражение, и мне приходится мыть обе ноги.
У Маши много подруг. Хотя они уже взрослые, но мы с Лёней с ними тоже очень дружим. Одна из них, Эмма, научила нас с братом играть в шашки, а мы её – лепить пельмени. Она очень удивлялась, что мы такие маленькие, а уже большие мастера в этом деле. А что тут удивляться? У нас в семье так заведено: научился есть пельмени – научись их лепить. Вот мы и научились. Я – быстро, Лёня – красиво.
Летняя резиденция купца Симанова
У нас в квартире две комнаты. Три окна наблюдают за огромными железобетонными колоннами элеватора, а одно любуется Верх-Исетским прудом.
Конец XIX века. Летняя дача головы города Екатеринбурга И. Симанова. Второй этаж, левое окно – наша спальня
У меня есть своя кровать. Но я подозреваю, что до меня её опробовал Лёня. Удобнее всего, конечно, спать с мамой, скинув на пол папу. Но об этом даже мечтать нельзя. Тут же нарисуется братец, и маму придётся делить.
В каждой комнате есть печка. На одной мама с Машей готовят, а у второй даже имя мудрёное есть – голландка. Она круглая, высокая, обита железом и покрашена в чёрный цвет. В общем, вся такая важная фифа, воображала!
А ещё у нас в деревянной кадке растёт большой модный фикус с огромными листьями. Я его не люблю. Ну сами посудите: лазить по нему нельзя, с обезьянами и попугаями катастрофически напряженно, а по ночам его листья, как огромные страшные птицы, кружатся недалеко от моей кровати. Нет, это определённо не мой ботанический герой.
Однажды я попыталась исправить положение, уговорив соседскую кошку стать, хотя бы на время, шимпанзе. Я подробно объяснила ей глубину образа и ознакомила со сценарием. Сказать, что она была счастлива, было бы сильным преувеличением. Сначала она упиралась, показывая, что ей не по пути с новоявленным режиссёром. А потом, когда за хорошую работу ей была обещана свежая сметана, и не возражала вовсе. Но как только с помощью меня и табуретки она оказалась на верхушке фикуса, то сразу забыла свою роль и наш уговор. Бездарная актриса, не успев перекреститься, с выпученными глазами и с истошным криком бросилась на меня сверху шерстяным торнадо, повалив на пол. Она пробежала по потолку, опрокинула герань и повисла на шторе. Лицо моё и руки от такого