Там, на сцене перед толпой в несколько сотен тысяч человек, держащих плакаты, транспаранты, флаги, скандирующих кричалки в поддержку стоящих на этой сцене, будучи даже не первым лицом, не главным персонажем, а тенью, второй рукой, – человек всё равно чувствует себя героем сегодняшнего дня. В этом действе много азарта, смелости, веры, воодушевления, совершенного внутреннего ликования. Кулаки взлетают вверх, сотни улыбок смешиваются в одно общее настроение.
Антон любил заходить на площадь с самого дальнего от сцены конца, как обычный митингующий, через кордоны полиции, рамки. Заходишь, толпа ощущается не сразу, сначала люди разрозненно бредут в сторону центра, стремятся примкнуть к массе, слиться с толпой. Кто-то побаивается и стоит в стороне, кто-то целенаправленно лезет в самую гущу, стремясь оказаться в центре событий.
Антон лезет через людей, протискиваясь, кожей ощущая их присутствие, поддержку, чтобы наконец взобраться на сцену и, триумфально окинув взглядом всех стоящих под ней, гордо подняв голову, за руку поздороваться с Калининым.
Редкие люди в толпе его узнают, что-то говорят, ободряюще похлопывают по плечу, задают вопросы. Он участливо останавливается и каждому уделяет время, хотя стоит признаться, что это случается нечасто, поэтому этими моментами Антон особенно дорожит. «Однажды все будут знать, кто я, – размышляет он ночью после митинга, – может быть, мы учредим министерство права… и я буду министром, а может быть, я буду судить этих собак-судей, продавших свою честь!» Он сладко улыбался в подушку, как маленький мальчик, мечтающий о новом роботе. Антону так нравилось крутить в голове кадры своей славы, почёта, торжества! Он делал это каждый вечер перед сном, пока сознание не начинало путаться, прерываться бредовыми мыслями и воспоминаниями дня, а слюна – непроизвольно течь на подушку… и тогда засыпающий понимал, что пора просто отдаться забвению.
Иногда Антона звали дать интервью на небольшие политические ютюб-каналы, потихоньку вытесняющие телевидение из ума масс. В ночь после одного из интервью он прокручивал в голове сказанное, критически разбирая свои ошибки, гадая, что войдёт в монтаж, сокрушаясь, что не сказал чего-то важного, и придумывая, что нужно было сказать. Так и не смог заснуть до самого утра, беспокоясь о том, как будет выглядеть в кадре и что подумают люди, а утром, разбитый и злой, поплёлся в московских пробках в главный офис ОБП.
Часто Антон представлял себя на месте Калинина. «Хватило бы сил, смелости, знаний, упорства