Сад у Прухиных был просто загляденье, предмет зависти всех соседей. Его еще старый Прухин заложил, выкорчевав подчистую все деревья, насаженные еще его родителем. Сажал не бездумно, бессистемно, а очень внимательно, подбирая сорта. Постригал деревья правильно, сформировал им красивые кроны, и получился не сад, а конфетка. Зоя Ивановна это все дело не любила, сама в квартире выросла и грядками не занималась.
– Что хочешь делай, меня, главное, не трогай! – говорила она мужу.
Вот они с сыном и вырастили сад. И теплицу построили. Но не такую, как у соседей, лишь бы было и каждый год новый полиэтилен покупай на нее, а настоящую, как стеклянный дом.
– Сделай и мне такую, Егорыч! – как-то попросил их сосед, Вихоткин. Тот был бригадиром в экспериментальном цеху, а жена его, Люська, работником торговли, так что деньги водились, но старый Прухин отказал и вариантов не оставил. Поэтому такая теплица была только у них, Прухиных.
Дядя Коля стоял, опершись на клюку, и курил в сторону забора, чтобы жена не учуяла. Смотрел на Прухинский сад, на теплицу, думал, вот как оно так бывает, что у умелого отца и сын таким умелым вырос. На небе начали проступать звезды, папиросу дядя Коля докурил, стало ему совсем зябко. Поежившись, эх, не греет старые кости уже никакая теплая одежка, он развернулся и, стараясь не напрягать больную ногу, неспеша пошел к дому. В этот момент в теплице на мгновение загорелся и погас свет. Но в эту самую секунду стал виден силуэт Прухина. В этом не было бы ничего особенного, если бы в руках у того не было кастрюли. Что, спрашивается, делать человеку с кастрюлей в теплице? Может, зашел Прухин овощей на салат нарвать, ну сразу и кастрюлю захватил, чтобы удобно было нести обратно. Точно! Но если бы свет случайно загорелся еще раз, то можно было бы увидеть, что в теплице нет ни Прухина, ни кастрюли. Как сквозь землю провалились! Но свет в этот вечер больше не загорался.
Глава 1. Надя. За четыре года до этого
Домой идти совершенно не хотелось. Мать там пьяная, отчим не лучше. То, что с утра уже глаза себе залили, можно было не сомневаться – вчера пенсия за Надиного отца пришла. Пенсия как бы Наде положена, это же ее отец умер, но её получает мать, и ни копейки с той пенсии Наде не перепадает. Но ничего, через четыре года закончится их лафа, будет ей восемнадцать, и если к тому времени мать с отчимом не сдохнут, то тю-тю, плакали их денежки. Надя сидела на остановке и глазела по сторонам. Вон мужик какой-то остановился на своих красных «Жигулях», поднял капот и ковыряется внутри. На таких машинах уже мало кто ездит, разве что совсем пенсионеры, а этот вроде как не старый, одет только чудно: рубашка в клеточку застёгнута под самую шею, как у пай-мальчиков на старых фотографиях, брюки странного коричневого цвета, немодные совершенно, и сандалии такие, как еще в прежние, советские времена носили. Образ странного дяденьки дополняла стрижка, которую бы можно было бы назвать «под горшок», если бы ветер не растрепал его жидкие