вездесущее. В далеке пробежало стадо оленей, вместо рогов у которых великолепным вензелем возвышалась икебана. Их копыта были совсем уж не копыта, а беспощадно заржавевшие гвозди, чьи шляпки усиленно отталкивались от поверхности. А хвост, не поверите, был как у обычных оленей. На небе, имевшее все это время сорок третий оттенок серого, стали появляться тонюсенькие эллипсоидные птицы, они были похожи на киви, за единственным исключением того, что умели летать, но не умели приземляться. Одна из таких птиц вылетела изо рта Рефрактора и направилась к остальным тысячам сородичей, что витали в переливающихся молодых бронзовых облаках. Через еще 53 хлопка Человека Снега облака начали вульгарно метаморфизировать в откровенную бронзу и постепенно падать на землю. И казалось, что сейчас главных героев расплющит, и они станут подобием братьев Стругацких, но не тут-то было. Все птицы моментально надули свои животы и растворились в бронзе. Из всех них одномоментно вылетело кометой свечение, которое начало активно соединяться друг с другом и образовало огромных размеров золотой диск, опоясанный платиновым сиянием Меркуриала. Этот диск стал единственной опорой облаков, недопустившее кризис демографического положения орбитального мира. Вы, наверное, догадываетесь об истинном наименовании появившейся сущности. Даю подсказку – это Дер Меркур, вернее только его образ, отражающийся во взглядах простых обывателей. На картинах, расположенных в спальне Рефрактора U, он был немного другим, не было всех этих потертостей и вмятин. Казалось, если бы у Дер Меркура был хозяин (что представить невозможно), то он был бы самым безответственным разгильдяем Меркуриала.
Рефрактор U быстро пришел в себя после продолжительного бега и неожиданного извержения недокиви. Что же сказать богу? Самому богу! Было неловко, ведь рядом не было журналистов и ЦРУшников, которые могли бы сформулировать вопрос за него и остановить надвигающиеся Авгиевы конюшни, если вы понимаете, о чем я. Ах если бы он только мог пересилить самые скрытые барьеры своего сознания и выдавить из себя долгожданное слово. Это можно было бы назвать Восьмой Симфонией Петра Чайковского. Ему нужно было узнать ответ лишь на один вопрос, загадать лишь одно желание. Он хотел открыть двери собственного воображения, чтобы создать своего бога, а не быть инфузорией туфелькой в гуще серой массы других себе подобных. Не хотел сидеть в желудке коровы.
– О пресветлейший образ света, создатель озера и ветра. Моя надежда, а также вера. Прости, что разбудил тебя, и разлучил с Венерой. Я не достоин, понимаю, я жалкий лист, плывущий по реке, но я пришел к вот этому вот краю, чтобы сообщить тебе о просьбе на собственном же языке. Пришел я не с пустой ладонью, принес почтенные дары, это пустяк определенно, но ты ведь бог, а я не ты. Открой мне знания всех цветов и объясни в чем смысл слов, ведь я готов, я ведь готов! – восторженно произнес Рефрактор U и достал коробочку из рюкзака, которая, как и в прошлые разы не открывалась. Дер Меркур никак не реагировал и продолжать держать на себе все небо. Тогда шестой швепсер
