Первый альбом писался долго, кропотливо. Второй уже писался на скорую руку, ведь впереди было расставание. Разъезд по разным городам без гастролей, автографов, премий «Овация». Да и нужно ли это все? Нет же. Все, что нужно, хранится у нас внутри под самой прочной крышкой. У кого-то это крышка гроба, у кого-то она еще и забита, а у нас… У нас это крышка от бутылки с колой. Под ней штрих код, который нам придумали отнюдь не насильно. Мы не наемные убийцы из игр с завышенной оценкой от критиков. Мы сами выбрали этот путь, отказавшись от обета молчания или же приняв его (вряд ли читающий это способен и день не разговаривать). И я говорю сейчас, разумеется, не о качестве жизни, а об ориентации в идеологиях собственного поведения, которая хоть и была сформирована, безусловно, в результате активного проявления синдрома запоминания в период детства и постдетства, но, нравилась нам. И, конечно, если человек лишился указательного пальца по вине несправедливости, то он с большей вероятностью начнет указывать другим местом, чем бросит все это. Однако, смирение знакомо не единожды лучам солнца и их пережиткам. Борьба. Вот что внутри.
Было смирение. Смирение смерти. Смирение прекращения деятельности. Но потом конечности стали отрастать. Стало понятно, что теория Штайнера имеет свои законы, периоды и сюжеты. Закончилась всего лишь вторая сюжетная арка. Открытая концовка суждена лишь фильмам про три билборда и призраков, но никак не группе с феноменальным чувством логического конца. Десятая глава не может быть о смерти. Она о шутке, где не каждый распробует панчлайн, или же об издевке, в которой никто не понял, над чем издеваются.
В любом случае мы вместе ждем третий альбом. Знаем, что он будет лучшим.
SNOWDAY
Приходит Прохор с микрофоном. В рюкзаке у него микрофон, в голове сомнения, а в идеях создать первый музыкальный альбом в своей жизни. Он был готов начать. Семенов тоже был готов. Его квартира в этот день превратилась в личную студию группы Теория Штайнера. Двое уселись за компьютер и начали творить.
Самое смешное в создании первого альбома было то, что ни Прохор, ни Семенов ни пели при таких условиях. Они вообще не пели. Когда дело доходило до записи вокала их бросало в неутолимый смех, что можно заметить даже в конечной вариации альбома. Из-за смеха и неловкости происходящего