В помещении витало напряжением. Ди-джей весь дрожал, а стакан апельсинового сока, что он держал в руках стал наполовину полон. Чертов тремор мучает многих людей в Меркуриале. Все из-за Штайнера. Каждый год здешние нарекают его последним, от того повсеместно здесь принято бояться и нервничать. От того все эти болезни. Благо у меня в календаре нет вымышленных концов света.
Итак, через несколько микромоментов закончит звучать песня «Мандарины в кадре», и диктор начнет вещать прогноз погоды. Именно в этот момент я должен перебить его и сам начать опустошать свои последние допустимые таинства в микрофон.
Остается пять секунд… Четыре. Три. Две. Две на ниточке. Одна. Поехали!
«Я был в вблизи границ Дер Меркура! Увидел, как найти его! Он отвратителен и беспощаден! И не поймет он люд земной!» – я выкрикнул заученную фразу, и все в студии в ту же секунд остолбенели. Они были в шоке…
Очистился. Мне было хорошо, как никогда за шестдесят лет. Меня словно бы прогладили утюгом, настроенным на температуру тридцать шесть и шесть градусов. Уже предчувствую, как в холодной квартире с сотней портретов раздается телефонный звонок.
Все смотрели на меня, а Ди-джей и вовсе пытался достать нож, но трясучка была слишком сильной.
«Охрана!» – Позвал на помощь совсем юный Дэн Мокрица – «Схватить бестактного еретика! И сообщите ЦРУ, это не в моих, конечно, правил, но я поганца этого с лица земли сотру».
Агония
Красный порошок, детка!
Возможно, это паприка,
Вдохнем на посошок
И, словно, ягоды едим на ветке божьего кустарника.
За мной породы гор и листья чая смачного,
Гулять по трассе утром в гром, не вспоминая твой псалом о правилах безбрачия
Не вспоминай о поисках дорог до дома,
Я не пойду обратно,
В обоях скрытый паралич к ногам несет прохладу.
Опустошить все вены,
Покончить с жизнью миром
Шаман уже не верит в стены…
Я каждый камень поднесу к его глазам игривым.
5
Благодаря чему так сильно распространился контакт с иным миром? Скажем спасибо необычайному количеству интересов, которые с частой периодичностью способны соприкасаться друг с другом да или вовсе совпадать.
Опыт, а скорее изменение неопытности – также немаловажная вещь творившегося процесса построения. Сначала, к примеру, употребляешь глагольную рифму, потом считаешь ее беспредельной тупостью, возвышаясь над остальными, а затем становится конкретно плевать, и вот ты уже в касте просветленных, способных часами рассуждать о тонкостях искренности за партией в домино. И на каждой стадии восприятия лексики новыми красками играют придуманные страны, горы и дурачки.
Когда-нибудь, возможно, устройство связей поменяется, но нынешняя наша