Аня перестала ее слушать. Затягиваясь безвкусным жестким дымом, она думала о безмятежном море, набегающих волнах и розовом закатном солнце в желтоватых облаках. «Нас никто не понимает. Никто не слышит. О чем я думаю, мечтаю, как мне живется всем глубоко безразлично. По существу, мы совсем не знаем друг друга…» – размышляла она про себя, чувствуя одиночество и тоску.
– Человеку нужен человек! Это моя самая серьезная концепция! – сказала Аня вслух. Ольга замолчала. Казалось, ее ничем нельзя пробить и вывести на серьезный разговор, но случилось «необычное». Впервые за несколько лет, Аня увидела, как Ольга нахмурилась.
– Человеку нужен человек? Это раньше было! У Тарковского в кино… – сказала Оля, – А сейчас человеку ничего не нужно! Он все употребил уже. Сыт по горло. Человек занят потреблением человека!
– Ты все упрощаешь! Это бесит!
– Да ты посмотри вокруг. Человеку нужен хлеб, зрелище и боль! Чтоб он ценил, что имеет. Всё! – безапелляционно заявила Ольга. – Знаешь, как говорила моя бабка, царство ей небесное: лишь бы не было войны!
– Ужасно.
– Самое благодарное и счастливое поколение людей было, между прочим. Так настрадались, что им вообще не надо ничего было. Хлеб есть – и, слава богу! На том спасибо!
Женщины ехали молча. Москва удушающе грела. Ане захотелось выпить чего-нибудь прохладного со льдом. Остыть. Несколько раз нервно нажав на кнопку кондиционера, она выставила девятнадцать градусов.
– Куда едем? – спросила она подругу.
– На «Седьмое небо»3.
– А нас туда пустят?
Ольга вместо ответа усмехнулась. Подъехав к светофору, она нажала педаль тормоза. Машина послушно мягко остановилась. Сделав музыку тише, Ольга вдруг спросила:
– Кстати, ты своего бывшего не простила еще?
Аня села выше, изменив позу:
– Ты опять?!
Отыгрывая такт пальцами по рулю, Оля произнесла негромко:
– Я бы на твоем месте подумала ещё, Ань.
Загорелся зеленый. Автомобиль тронулся с места и помчался вперед. Аня недовольно поморщилась и отвернулась, показывая всем видом, что не хочет на эту тему больше говорить. Ей очень хотелось забыть… Ольга не отступила.
– Мы же все ошибаемся. Безгрешных нет! Как там сказано? Кому простят много, будет любить больше.
Аня разозлилась:
– Прекрати! Не могу слушать эту ахинею! Когда ты цитируешь святых отцов – это невозможный перебор!
– Человек то страдает, Ань. Ну, будь милосердна! У вас же сын! Дай ему еще шанс! Выслушай его!
– И пусть страдает! Пусть! Я не буду больше никого жалеть! – взорвалась Аня. – Хватит! Надоело! Оставь меня в покое. А этому уроду передай, что я его не хочу больше знать.
Аня закрыла лицо ладонями, пытаясь спрятать и затолкать вырвавшиеся из сердца эмоции обратно. Они посыпались из нее, словно камни из стены рушащегося дома. Ольга почувствовала это и отступила. Она молча наблюдала, как Аня