Само место это, окаймленное скалами с одной стороны и лесистыми горами – с другой, с виднеющимися в отдалении травянистыми склонами, напоминает обжитой дом, хотя, как мы говорили выше, в последние годы люди здесь бывают очень и очень редко.
Прозрачная речка и лесок в лощине, обширный подскальный нагревающийся солнцем склон – отличное место для жилья. И люди здесь жили, и не столетия, а, вероятнее всего, несколько тысяч лет назад, если отталкиваться от датировки наскальных рисунков. Только вот какой осколок древней цивилизации они представляли? Хочется верить, что когда-нибудь мы сможем получить доказательный ответ на этот вопрос…
Дверь, ведущая в иномир
Через год мы вновь, и опять в октябре, побывали в Урды, но добирались до галереи древних художников с противоположной стороны. По дороге, идущей от селения Былым, мимо хвостохранилищ Тырныаузского горно-металлургического комбината и далее по горной «одноколейке» – петляющей из стороны в сторону, круто взбирающейся вверх, резко уходящей вниз, но весьма наезженной. О чем говорит тот факт, что обратно мы возвращались в полнейшей темноте, ехали при свете фар, но за два часа таки одолели почти двадцатикилометровый горный серпантин.
В этих местах природа не поскупилась на красоту – ущелье Джуэрген, гора Гижгит, открывающийся по левую сторону Эльбрус притягивают взгляд, а от массива Тещины Зубы, что протянулся справа от дороги, так его и вовсе оторвать невозможно: рваные пики, так и не приглаженные ветрами, дождями и снегами, а оттого яркие – кремовые, бордовые, снежно-белые, практически не знакомые с зеленью, сменяются, словно выстроившиеся в шеренгу стражи, один другим. Вот и конечный пункт нашего маршрута – чабанский кош, за которым дороги нет. И не только для транспорта. То, что нам вначале показалось натоптанной человеком тропинкой, оказалось одной из многочисленных овечьих и коровьих тропок, идущих по склону горы практически на всем его протяжении сверху донизу: узких – вдвоем не развернешься, бугристых – то нога утопает в колее чуть ли не по колено, то балансирует над отвесным склоном, круто уходящим вниз.
Не движение, а мучение: идешь долго, проходишь мало. Один склон сменяется другим, следующий – очередным. Ноги вязнут в сером песке, скользят по тончайшему слою осыпающегося от первого прикосновения чернозема, минуты перетекают в часы, а гора, к которой мы направляемся, как была впереди, так там и остается. Хорошо, что растительность – все-таки начало октября – хоть пожухла, опала, к земле приникла: в летний травостой здесь не пройти, особенно через участки, обильно поросшие жгучей крапивой, причем куда выше человеческого роста.
…Через несколько часов, поняв, что такими темпами мы не доберемся до цели, было решено