– Не двигается. Вряд ли он нас заметил.
Франек открыл окно, щелкнул затвором, прицелился и выстрелил. Звук выстрела разнесся далеко по равнине.
– Вот черт, не попал.
Опасаясь ответного огня, Франек торопливо перезарядил пистолет и выстрелил еще раз. Часовой дернулся, брызги разорвавшейся плоти разлетелись в разные стороны, но человек так и остался стоять, прислонившись к деревянной будке.
Миша снова взял бинокль.
– У него снег на плечах.
– Бог мой, он же замерз на посту.
Осторожно подъехав к берегу, Франек остановился у будки. Забрезжил рассвет, при свете зари серое лицо мертвеца на фоне белого снега казалось особенно жутким. Его шлем и меховой воротник заиндевели. Внутри будки второй часовой с винтовкой через плечо валялся, будто сбитая кегля.
– Варшаву охраняют мертвецы, – произнес Франек.
Маленькая колонна джипов поднялась по стапелю между разрушенных опор моста. Наверху Франек заглушил мотор.
То, что они увидели, не поддавалось описанию. В полумраке морозного утра перед ними расстилались длинные, уходящие в багровое небо улицы без домов, бесконечные мили руин и завалов, покрытых снегом. Ни одного целого здания, дымоходы торчали, будто сломанные деревья. Кое-где на фоне белого снега чернели остатки разрушенных стен с оконными проемами. Разведчики напряженно прислушивались, не раздастся ли щелчок пистолета – за ними вполне мог следить одинокий снайпер. Однако вокруг стояла глубокая тишина, даже стылый воздух казался мертвым.
– Куда теперь? – спросил Франек.
Миша покачал головой:
– Вперед, туда, где была Иерусалимская.
Они медленно поехали по узкой дороге между грудами кирпича и щебня, задевая обломки одним колесом, от чего машина тряслась. Когда-то здесь был торговый район, работали главные магазины и конторы, теперь на их месте остались лишь руины и завалы из кирпичей и пыли. Снег запорошил их, и почерневшие куски стен выглядели как памятники на зимнем кладбище. Вокруг не было ни души. Казалось, прошла тысяча лет, и уже невозможно представить те времена, когда элегантные покупатели и бизнесмены разъезжали по этой улице на красных трамваях и блестящих автомобилях.
На углу Иерусалимской они остановились, чтобы взглянуть на главную улицу. Маршалковская – еще одна уходящая вдаль улица без домов. От зданий остались лишь горы обломков, сохранившаяся кое-где после пожаров кирпичная кладка была черной от копоти. Франек вновь заглушил мотор. Миша насторожился, но выстрелов затаившихся снайперов не последовало. Миша съежился, чувствуя себя неуютно в жуткой, неестественной тишине. Необъяснимый страх, казалось, витал в воздухе. Что-то зловещее нависло над городом в сумерках зимнего утра. В этом царстве теней могли существовать только мертвые.
– Должен же здесь остаться хоть кто-то, – сказал Миша. Это прозвучало как мольба. В багажнике у них лежали одеяла и медикаменты, которые они собирались