– Но я могу, – оправдывался Артем, – это все Ленька.
– Садись, – учительница сменила тон, – нечего валить на Леньку. Ленька на одни пятерки учится, в СПБГУ поступать собирается. А ты куда? В техникум на повара? Моя задача – открывать таланты, а не тянуть посредственностей на троечку.
Приговор Изольды Львовны был суров. Не тянешь – нечего и пытаться. Выжить на ее уроках могли только отличники. Артем стоял перед классом опустив голову и смотрел на носы своих кроссовок, нервно закусив губу.
– Вот молчишь, – решила не останавливаться Изольда Львовна. Видно, жара допекала и ее, вести урок совсем не хотелось, а поговорить и выместить свое раздражение на ком-то нужно было, – значит так и не знаешь куда после школы? Да с твоими оценками вариантов не так много. Повар, слесарь, маляр. Ну и в дворники тоже без хороших оценок берут. И думать не надо – мети себе дворы, да песенки напевай. Садись уже.
Не поднимая головы, Артем добрел до парты, по одной засунул под нее свои длинные ноги, взял ручку и зажал в руках, будто приготовился писать. В классе стало тихо. Ребята старались не смотреть на Артема. Машка смотрела с жалостью, Ленька со злорадством, Ваське вообще было все равно, он усиленно искал что-то у себя в носу. Но кто бы как к нему не относился, выбирать чью-то сторону в данном вопросе не хотел никто. Попадешься Изольде Львовне, она в миг очертит тебе границы твоего будущего. Правда, в большинстве своем она оценивала только тех, кто был у нее в любимчиках. Такие как Ленька, которые знали точно куда пойдут учиться, начиная ходить на подготовительные занятия чуть ли не с первого класса. А такие как Артем, не сильно успевающие, не сильно интересующиеся, к одиннадцатому классу становились изгоями на уроках литературы.
– Запомни, – довесила Изольда Львовна напоследок, – не будешь знать, чего хочешь добиться в жизни – будешь дворником. А кем же еще? – развела она руками как бы в подтверждение своих слов.
Артем сжал ручку. Скоро там звонок? Он поднял глаза и посмотрел на боковую стену, на которой среди портретов великих поэтов и писателей висели часы. Часы показывали, что мучиться осталось еще пятнадцать минут. Артем сжал губы и посмотрел на портрет Достоевского, висевший рядом с часами.
«Препротивная рожа», – подумал он, – «с какой стороны ни посмотришь». На секунду Артему показалось, что Федор Михайлович сдвинул брови и недобро на него посмотрел.
«Привидится же чертовщина», – подумал Артем. – «На перемене нужно сходить умыться, а то так и тепловой удар получить недолго, уже писатели подмигивают».
Когда прозвенел звонок, Артем первым выскочил из класса. В школьном туалете всегда было открыто окно, он глубоко вдохнул, засмотревшись на детей во дворе. На школьном стадионе разминались первоклашки, бегая друг за другом, кидались мешками для обуви и весело верещали.
«Счастливые, для них школа это еще праздник. Пока», – подумал Артем и отошел к раковине. Холодная вода приятно освежила лицо. Сзади скрипнула