… С того дня прошло почти двадцать лет. И вот Константин взахлёб читал про Андрея Болконского и его дуб. Подростком он не понимал, просто не мог понять, почему молодой ещё князь ощущал себя опустошённым стариком, даже считал это аристократической блажью и очень радовался, когда тот, наконец, ожил. И даже Валерия Алексеевна не смогла помочь ему понять это. А два года назад, в тридцать три года оставшись без семьи, Константин и сам однажды почувствовал, что жизнь его заканчивается, почти закончилась. И впереди не будет уже ничего нового и светлого, а только доживание. Жизнелюбивая его натура изо всех сил боролась со страшным этим ощущением. Вот и в историю с отелями он ввязался. И даже увлёкся. Но людей сторонился. И детские крики его раздражали. Как больного старика… Раздражали до недавнего времени, – понял тут Константин и замер на секунду. А потом поискал глазами, нет ли поблизости какого-никакого дуба.
Дуб обнаружился за забором, как раз на границе его и соседского участков. Да не какой-никакой, а огромный, раскидистый и очень красивый. Чувствуя себя князем Андреем, Константин посмотрел на дерево, потом на сопящую в гамаке Марту и улыбнулся.
Глава 12
Январь 2006 года – июль 2008 года
Арина
Первый их год в Москве прошёл настолько мирно и спокойно, что Арине стало казаться, будто предыдущие двенадцать ей просто почудились. Приснились в кошмарном, невыносимо затянувшемся, но всего лишь сне. Никто ими с девочками не интересовался. Никто их не искал. И они могли жить обычной жизнью.
Марту Арина устроила в детский сад, а Миру получилось отдать в школу. Поначалу директор, услышав о том, что одиннадцатилетняя девочка ни дня не посещала детских учреждений, усомнилась в том, что та сможет учиться наравне со своими сверстниками. Но всё же пошла навстречу, составила график, по которому Мире предстояло пройти собеседования с учителями. И тут оказалось, что не зря втайне от Венцеслава Арина занималась с дочерью русским и английским языками, литературой (произведения приходилось пересказывать, а не читать, но, дорвавшись до книг, Мира навёрстывала упущенное с невероятной скоростью), географией, которую неплохо знала, историей и биологией. С этими предметами у девочки не было никаких проблем. Те незначительные пробелы, которые были в её знаниях, в глазах поражённых учителей с лихвой компенсировались живым умом, усидчивостью и огромной тягой к знаниям. Старенькая учительница биологии, беседуя с директором и Ариной о Мире, то и дело восторженно повторяла:
– Самородок! Просто Ломоносов с косичками!
Неплохо обстояли дела и с другими предметами. Подтянуть математику, в которой Арина была не слишком сильна, помогала бывший инженер Надежда Фёдоровна. Хуже всего было с физкультурой. Потому что заниматься с дочерью спортом втайне от Венцеслава и его шпионов было