Макори. Часть первая. Алиса Соколова

Длинные пальцы нырнули в вязкое у сердца и достали вощеный мешок, замотанный в тонкие цепи. Патина сверкала по звеньям к черной жемчужине.

      Он приложил мешок к моему уху:

      – Ты слушала свою память, теперь послушай их!

      Внутри выли голоса. Гортани рвались и скребли глухую кожу изнутри, базлая на лабрадорском.

      Они что, прокляты?

      – Семеро. Когда-то они отдали свои души за вечную свободу, – глаза макори вдруг стали серыми и покрылись влажной солью. – Проклятая вештица!

      Макори забрал свою тьму с моей шеи, и я жадно схватила губами воздух. Голова не удержалась на усталых плечах, взгляд рухнул вниз. Туда, где макори уничтожал мою память.

      – Я знаю, как все исправить.

      – Поэтому теперь принадлежишь мне, вештица.

      – Дай мне их имена.

      Нечеловек рассмеялся, оскалив острые зубы:

      – Вештицы никогда не слушают! Ты выгнала того, кто знал.

      – Кто он?

      – Бесы не называют имен. Они ими владеют, – макори скользнул ладонью по моим волосам от виска до затылка. Пальцы снова нащупали клеймо и подняли мои глаза. – Ты теперь моя, но Семеро мне не принадлежат. Знаешь, что случится, если их не похоронить?

      Знаю. Семь голодных тел без хозяина в момент сожрут эту землю.

      Его пальцы запутали мои локоны и больно дернули прядь. Затем он выудил еще один вощеный мешок из черных пол своего наряда. Пустой.

      – Вы вечно клеймите себя именами. Так и не поняли, что никто никем не завладеет, если клейма нет.

      – Вештицам не нужна свобода.

      – И сколько в тебе вештицы?

      Не больше, чем в тебе макори.

      Он усмехнулся.

      – Вернешь мое, и я предам этих Семерых земле, – продолжила я. – Вештицы всегда находят нужные слова.

      – Поэтому твой народ прячет в воду таких, как ты.

      Макори обошел меня и принюхался:

      – Я решил звать тебя Ная.

      Совсем не похоже на мое имя.

      – Вернешь, если помогу?

      У него нет выбора. Макори создают, но не разрушают. В ответ нечеловек сгреб в пустой мешок то, что осталось от зеркала, и стянул кожу моей прядью. Память тут же скрылась в вязкой тьме. Его пальцы вернулись и жестом подняли мне запястье. Тьма опять проникла в меня:

      – В тебе чужой вулкан. Не твой.

      – Пусть.

      – Это темная сторона.

      – Не важно.

      – Эта память тебя изводит.

      Теперь он чувствует мою боль. Та память, что скрылась в его вязкой тьме, привела меня сюда. Протащила сквозь тонкие ткани времен, стоило пальцам коснуться зеркала. Все эти дни моя память молчала, зачем мы на самом деле пришли на Ольгу.

      – Не каждому обещана вештица.

      Он отвернулся:

      – Семеро. Я отдам твое, если похоронишь их.