– Немного, – согласилась она со мной.
– Брук, я просто ничего не чувствую… рядом с ним, – это чистосердечное признание; я сжала ладонями края подушки, – у нас стабильные отношения. Типа, мы встречаемся, тусим с ребятами, смотрим фильмы и целуемся, как все нормальные парочки, но все равно как будто что-то не то.
Женщина глубоко о чём-то размышляла, не убирая туманного взгляда с одной точки. Я терпеливо ждала её вердикта, не реагируя на уведомления от подруги. Нет настроения отвечать, и если я не забуду про сообщение, сделаю это чуть позже.
– Детка, – вздохнула наконец Брук, сжав губы в полосу, – как давно у тебя такое ощущение?
И вновь пришлось прокрутить воспоминания в голове, отыскать нужный момент или период в жизни. Найдя его, мимика лица мгновенно изменилась: уголки рта опустились вниз, а брови собрались у переносицы.
После смерти Бьянки… Все началось со смерти.
– Ты отдалилась от него, Эгги, – кивнула на свои догадки Брук и присела рядом, обняв рукой мои колени, – но скажу одну вещь: раз человек больше не вызывает никаких эмоций, не держись за него. Дай свободу ему тоже. Возможно, вы сами не понимаете, что все давно кончено.
Вы можете сейчас спросить меня, люблю ли я Брайана Мойса. Спросите. Спросили? Так я вам ответить не смогу, поскольку сама не знаю. Я определенно дорожу им, мне с ним комфортно и… хорошо. Хорошо? Разве это слово применяется в любви? Хорошо бывает с друзьями, когда вы гуляете по городу. Хорошо бывает с домашним питомцем на диване. Хорошо бывает в разговоре с продавцом книг, когда вы делитесь впечатлениями о какой-либо книге. Со всеми может быть хорошо, а с любимым человеком должно быть прекрасно. Или отлично? Суперски? Да не знаю я! Но то, что я испытывала в начале наших отношений, былая нежность и трепет в животе или иначе бабочки, не испытываются теперь. Быть может, мы всего-то привыкли друг к другу? Что же теперь делать?
– Вижу, мои слова тебя озадачили, – виновато произнесла тётя, – прости.
– Все в порядке. Если не с тобой обсуждать подобное, то с кем ещё? – утешительно улыбнулась я, сев по-турецки.
– А как же Кэндис?
– Ну, с Кэндис мы больше болтаем о Максе и об их странных отношениях.
Брук цокнула, выпрямившись.
– Ох уж эти подростки. Когда мне было семнадцать, за мной ухаживал очень милый мальчик. Он любил выступать на публику и перед всеми громко повторял, что мы поженимся. Как видишь, мой безымянный палец все ещё не окольцован, – подняв кисть, продемонстрировала та, и я негромко засмеялась, – завтра днём я уезжаю на ферму, но к пятнице вернусь. Я бы взяла тебя с собой…
– Нет, – перебила я почти шепотом, – у меня школа. Папа с ума сойдёт, если я пропущу хоть один день.
– У него ужасный характер.
– Я от него не отстаю, – отшутилась, получив широкую улыбку Брук.
Вскоре в комнате стало тихо. Я немного просто посидела на кровати, массируя плечо, и устало перевела дыхание, ответив на извинения Шиммер