Александра Юрасова сидела на одном из скучных совещаний по понедельникам, когда руководитель администрации Пётр Степанович Передовой, собрав начальников отделов администрации, предприятий, правоохранительных органов, устраивал показательную порку, медленно понижая свой ранг в качестве рационального оратора.
«Огненные прения на собрании, – написала девушка в общий чат информационного отдела. – Жар от открытой печки обжигает первые три ряда собравшихся».
«Если что, беги» – отписала Юля и поставила несколько ржущих смайликов.
Каждый раз кому-то из них двоих выпадало работать корреспондентом на этом поприще. Михаил Пронин как обычно сидел внутри зала в качестве начальника.
Сфотографировав всех и каждого, прислушиваясь к происходящему, Саша принялась листать социальные сети – информации там немного, мозг не работает, а значит, не отвлекается от обсуждений. Степан Григорьев несколько часов назад сменил фотографию аккаунта.
«Хорошо», – прокомментировала она под фотографией.
«Ой, ну, не смущай меня. Спасибо Ване за это. Он не только оператор, но и профессиональный фотограф».
«Передай ему тогда, что я тоже хочу оказаться под прицелом его камеры».
«Это уж ты сама к нему обращайся. Но я так и знал, что дело не в моей внешности, а в Ване!»
Саша подавила смешок и сразу оценила обстановку в зале – никто не заметил перемены в её настроении, сонно или бычась под хмуро надвинутыми бровями смотрела на восседавшего за столом руководителя администрации. Оператор Гена прислонился к колонне и понуро смотрел в повёрнутый экранчик камеры.
«Я не могла ничего с собой поделать…. Предательски просто», – продолжила девушка переписку.
«Между нами всё кончено. Наши чувства были так высоко! А пали так низко».
«Нет! Не надо разрушать – мы потом не соберем. Нет. Нет! Не-е-ет!» – И Саша чуть не воздела руку к впереди сидящей женщине. – «(И такая рука протянутая) плак-плак. Пустой зал; посреди него мы».
«Не пытайся меня разжалобить», – активно вживался в роль Степан, и Саша представила их вдвоём посреди тёмного театрального зала.
«О, как же так, не быть нам прежними».
«Я больше не смогу тебе верить. (выпивает стакан виски залпом и уходит из бара)», – быстро напечатал Степан, и Саша одобряюще кивнула, дивясь, как живо он находит подходящие слова.
«Всё разрушено», – Саше воображалось, что они как Шекспир записывают очередную нетленную трагедию. – Иван! За что он так?! Не следовало ему. Но нет… как могло быть всё так прекрасно, а теперь… (выбегает следом на пустую тёмную улицу)»
Саша ухмылялась, едва заметно высунув кончик языка, пока пальцы бегали по экрану телефона. Но не покидало чувство, что печатанное