– Но никто не скажет это бухгалтеру или страховому агенту, не так ли? – произнесла Паола.
– Да уж, – отозвалась Флавия и после короткой паузы добавила: – Странность в том, что люди, которые так говорят, чаще всего понятия не имеют, как на самом деле мы живем.
– А твоим поклонникам это интересно? – спросила Паола.
Флавия инстинктивно подалась назад, словно прячась от этих слов.
– Что-то не так? – спросила контесса.
Ее тревога проявилась в тоне, в то время как тревога Флавии – во всем ее облике.
– Нет, все хорошо, – сказала певица.
В воздухе повисло напряжение. Флавия не могла говорить, да и остальные старались не смотреть друг на друга, дабы не акцентировать внимание на ее состоянии.
Наконец Флавия натянутым тоном обратилась к Паоле:
– Вам кто-то рассказал об этом?
– О чем именно? – спросила та с очевидным недоумением.
– О цветах!
Паола наклонилась к ней, словно близость могла им помочь.
– Флавия, я не знаю, о чем ты, – сказала она. Паола не сводила глаз с лица певицы до тех пор, пока не убедилась, что та ее услышала, а затем медленно, отчетливо проговорила: – Мне ничего не известно о цветах.
Флавия посидела немного, изучая скатерть перед собой, потом передвинула нож и стала осторожно прокручивать его, держа указательными пальцами. Один полукруг, другой, потом еще и еще – словно стрелка на спидометре автомобиля у весьма чудаковатого водителя… Наконец, не глядя на Паолу, певица проговорила:
– Кто-то шлет мне цветы.
Нервозность в ее голосе противоречила банальности сказанного.
– И это тебя пугает? – спросила Паола.
Флавия снова перевела нож в вертикальное положение и посмотрела на нее.
– Да, – ответила певица. – Это целые охапки. По десять, двенадцать букетов. Цветы на сцене. И в костюмерной. – Она посмотрела на комиссара. – И у двери моей квартиры.
Брунетти спросил:
– На улице или в доме?
– В доме, – произнесла Флавия. – Я спрашивала у друга, живущего этажом выше, знает ли он что-нибудь об этих цветах. Он сказал, что нет. Его никто не просил открыть парадную дверь.
– В доме есть еще жильцы? – уточнил Брунетти, на этот раз официальным тоном сотрудника полиции.
– Есть, но они сейчас за границей.
«Так вот что на самом деле ее беспокоит, – подумал Брунетти, не до конца понимая причины очевидного страха Флавии. – Цветы ей наверняка послали не как угрозу, а в знак восхищения, чтобы порадовать. Курьер нашел дверь незапертой, или же его впустила горничная…»
Избавив его от необходимости озвучивать свои предположения, конте спросил у гостьи:
– Что-то подобное случалось с вами прежде, дорогая?
Неподдельная забота в его голосе и это финальное «дорогая» стали последней каплей: Флавия взглянула на графа, будучи не в силах говорить. Ей на глаза навернулись слезы, но она сдержалась. Жестом певица попросила