– Глянь-ка! Клод явился!
Его обступили. Радостно зашумели. Клод мгновенно окинул взглядом всю мастерскую. Ни одного надзирателя не было поблизости.
– Кто мне топор одолжит? – спросил Клод.
– А на что он тебе? – послышалось в ответ.
– Чтобы убить сегодня вечером начальника мастерских, – сказал Клод.
Ему предложили на выбор несколько топоров. Он взял самый маленький, очень острый, спрятал его в кармане штанов и вышел. Присутствовало при этом двадцать семь заключенных. Он не просил их сохранить его слова в тайне. Они это сделали и так.
Они даже друг с другом не говорили об этом.
Каждый в одиночку ждал, что будет дальше. Замысел был до ужаса прост и ясен. Ничто не могло помешать его осуществлению. Никто не мог ни образумить, ни выдать Клода.
Час спустя он подошел к одному арестанту, шестнадцатилетнему пареньку, который позевывая разгуливал по коридору, и посоветовал ему научиться грамоте. В это самое время с Клодом опять заговорил Файет: он спросил, что за чертову штуку Клод прячет у себя в штанах.
– Это топор, которым сегодня вечером я убью господина Д., – сказал Клод. – А что, заметно? – спросил он затем.
– Немножко, – ответил Файет.
Остаток дня прошел как обычно. В семь часов вечера заключенных вновь заперли, каждое отделение – в мастерской, к которой оно было приписано; охранники выпели, как это, по-видимому, было принято, из рабочих помещений, чтобы вернуться туда уже после обхода начальника.
Таким образом, Клод Гё, как и другие, оказался запертым в мастерской вместе со своими товарищами по работе.
И вот в этой мастерской разыгралась необычайная сцена, сцена, исполненная величия и ужаса, единственная в своем роде, какую ни один историк не сумеет воссоздать.
Как было позднее установлено следствием, в помещении мастерской находилось восемьдесят два вора, включая Клода Гё.
Как только тюремщики оставили арестантов одних, Клод взобрался на скамью у рабочего стола и объявил во всеуслышание, что хочет что-то сказать. Наступила тишина.
Тогда Клод Гё сказал, возвысив голос:
– Все вы знаете, что Альбен был мне братом. Здешней еды мне не хватает. Даже если бы гроши, которые мне здесь платят, я тратил на один лишь хлеб, я и тогда не был бы сыт. Альбен делился со мною едой; я полюбил его сначала за то, что он кормил меня, потом – за то, что он меня любил. Наш начальник, господин Д., разлучил нас. Он ничего не терял от того, что мы были вместе, но это злой человек, которому доставляет наслаждение мучить людей. Я просил его вернуть мне Альбена. Вы видели, он не захотел. Я дал ему срок до четвертого ноября. За это он посадил меня в карцер. А я тем временем судил его своим судом и вынес ему смертный приговор. Сегодня у нас четвертое ноября. Через два часа он будет совершать обход. Предупреждаю вас, что я его убью. Кто хочет