– Вы тут, что себе думаете, девушка? Где вы шляетесь-то? Мы тут стоим и стоим! И сколько вам лет вообще? Как вам доверять ребенка, если вы так относитесь к своим прямым обязанностям?
Я подняла голову и взглянула на ребенка: парень метр восемьдесят с ярко выраженной щетиной.
– Мои прямые обязанности – стоять и тупить с друзьями, лет мне шестнадцать, и я не претендую на такое доверие. Егор Константинович Сотников, действующий директор лагеря по «методической» части и по «безопасности» в придачу, еще и «вожатый первого отряда», он вон там, исполняет свои прямые безграничные обязанности. Безопасность тут всех дико интересует, а у него есть табельное оружие и он показывает нервным родителям, что ему «точно есть чем от медведей отстреливаться», потом еще доказывает, что и полномочия такие имеются, вверенные ему Центральным УВД по должности «старшего оперуполномоченного». Вот в его «погонах» я путаюсь, звание не скажу, вдруг его уже повысили. Если вы готовы проявить гражданскую позицию и помочь нашему доблестному персоналу, то замените нашего товарища на его посту, передав другим товарищам вышеизложенную информацию, вот тогда Егор Константинович всех тут же бросит и займется переписыванием…
Все это время я продолжала заполнять списки, итог – тридцать девять человек, ни фига себе «отряд переростков»! Но чем больше пионеров в отряде, тем больше свободных парней, уйма шансов на свидание у «нецелованой» и проблем с многозадачностью у меня явно не будет.
– Хамка, – ответила тетя, а сын извинился жестами за ее спиной.
– Спасибо, – ответила я парню вслух.
И тут я увидела того, кого ожидала встретить только завтра уже в лагере – Ванька! Нашей разлуке всего неделя, но, конечно, я успела соскучиться, он как пароход среди баркасиков высился над всеми подростками и их родителями. Не так уж он долговяз, а плечи скручивает всю дорогу, словно извиняясь, что так неприлично хорош собой. Толпа самопроизвольно расступается, особенно девицы, и все пялятся на него как на явление. Пергидрольная тетя тоже уставилась, задрав подбородок и обнаружив под ним шею, и тоже расступилась со всей своей непривычностью уступать кому-то хоть что-то. Ванька, еще не минуя столик, уже прибрал меня в свое дружественное поле длиннющими руками, прокрутился через препятствие и приспустился ко мне сверху вниз, а тетя икнула:
– Да что тут у вас творится такое! Это что за безобразия! – она тряханула пухлым кулачком перед моим, а не Ванькиным носом.
– Не видите, это сеструха моя! Ну, мы «близнецы» и не виноваты – судьба такая, нам необходим телесный контакт, только она у меня мелкая,