Неудивительно, что произведение о писателе насыщено его размышлениями о сложности творчества, о механизмах зарождения художественного образа и о пределах выразимости сокровенного чувства в слове. Роман о начинающем литераторе оказывается в значительной мере романом о том, как создается сам его текст. Такие аспекты проблематики принято называть металитературными, т. е. обращенными к специфике и приемам литературного творчества. Пример металитературности в русской классике – авторские комментарии в «Евгении Онегине», посвященные «плану», «жанру» и сюжетным метаморфозам романа (перечитайте, например, последние шесть строф первой главы пушкинского романа). В литературоведении существует еще один термин для обозначения этой стороны творчества – авторефлексивный текст.
Уже первая глава «Приглашения на казнь» насыщена авторефлексивными фрагментами, создающими рамочную конструкцию «текста в тексте». Второй абзац романа неожиданно заставляет читателя будто увидеть в зеркале текста себя самого с раскрытой книгой: «Итак – подбираемся к концу». На следующей странице Цинциннат на глазах читателя пытается преодолеть синтаксические затруднения, записывая свою первую дневниковую фразу. Здесь же – очень важная предметная деталь – «изумительно очинённый карандаш, длинный, как жизнь любого человека, кроме Цинцинната…». Длина карандаша будет пропорционально уменьшаться по ходу повествования.
Найдите в тексте другие проявления металитературности. Как по мере движения сюжета возрастает мастерство Цинцинната? Обратите внимание на своеобразную формулу литературной одаренности героя: «Не только мои глаза другие, и слух, и вкус… – но главное: дар сочетать все это в одной точке» (гл. 4). Развернутая характеристика писательской «погони за словом» – в одном из важнейших фрагментов романа в 8-й главе.
Эстетические принципы героя романа (и его автора) раскрываются не только в прямых автокомментариях, но и косвенно – через оценку читаемых Цинциннатом книг. Важнейший эпизод такого рода – чтение узником романа «Quercus», иронически названного «вершиной современного мышления». Из своего рода читательской аннотации выясняется, что он представляет собой шестисотлетнюю «биографию дуба» – статичное мелочное описание всего происходящего вокруг: «Автор, казалось, сидит со своим аппаратом где-то в вышних ветвях Quercus'а – высматривая