В «окольце» задумчивое молчание…
– Что за дверь? – спрашивает Эгорд.
Тиморис касается «окольца» указательным пальцем, факел в руке покачивается, роняет капельку горящего масла на ногу, Тиморис с приглушенным воплем подпрыгивает, скачет на одной ноге. Не сразу до него доходит, что нога в стальном сапоге, да еще с подкладкой. Воин замирает, миг ступора, затем сплевывает. Золотой камешек «окольца», тем временем, наливается светом, словно раскаляется, выпускает солнечные лучики во все стороны, тени на земляном рельефе пещеры уменьшаются, пламя факела на фоне этого света становится тусклым и мелким. Переплетения лучей образуют в воздухе живую картину – мачты и палубы, на белоснежных парусах золотой круг, от него тянутся того же цвета лучи в виде рук, подразумевая руки помощи. Символ Светлого Ордена. По палубам ходят жрецы.
Картина переворачивается, на мгновение мелькает настоящее солнце, кусочек океана, высокие треугольнички рифов, белопенные шапки волн с темной водой и молочными отсветами. Все становится на места, львиную долю обзора заслоняет лицо Эгорда, края наплечников, ворот чешуйчатого панциря.
– Ты должен взглянуть, – говорит Тиморис, щурясь от света.
– Тиморис, корабль через пять минут причалит к острову, после разгрузки спущусь в подземелье, посмотрю на дверь. Не трать энергию Ока зря, не умеешь еще заряжать артефакты.
– Так это надо ждать. Изведусь совсем! Нет, глянь сейчас.
Тиморис поворачивает золотой камешек «окольца» к узорам на стене, подносит к ней факел.
Через десять ударов Тиморисового сердца из «окольца» спокойный голос:
– Возможно, просто барельеф.
– Ну да, как же! – срывается Тиморис. – И какого беса он здесь? Не говори, что для красоты.
– А почему нет? Бывшие хозяева нашей крепости любили жить красиво. Не роскошно, но красиво. Такой барельеф вполне в их духе.
– Но не здесь же! Эгорд, эти земляные пещеры самая окраина подземелья, дикость, чем дальше, тем гаже, а тут вдруг в конце взяли да сделали украшение? Не-е-ет, это художество явно не просто так…
– Поднеси Око к стене…
Тиморис подносит ближе, тени в бороздах таинственного узора исчезают совсем, видна каждая крупинка. Тиморис присматривается к сердцевине узора – ветвистой впадине, по форме как…
– Рука!
– Магический замок, – ледяным голосом заключает Эгорд. – Только не вкладывай свою! Я должен проверить на ловушки, а то останешься без руки или еще хуже…
– Что я, совсем псих, чем буду красоток щупать?!
– Дождись. Я близко.
Эгорд поворачивает «окольцо», для Тимориса на миг все опять с ног на голову, но тут же возникает передняя палуба, жрецы света, а дальше – остров.
Остров приближается, мутный силуэт стремительно набухает, расслаивается на оттенки, как пирог, низ бледно-зеленый, тонкий как блин, зато скалы грозные, неприступные, похожи на сомкнутые щиты воинов разного роста, на главной горе очерчена крепость, под ней Тиморис сейчас и находится.
Судно