с остатками личного состава удалось прорваться назад, на советскую территорию… Зато в начале января финны принялись за нас: взорвав мост на границе, они отрезали дивизию от тылов и стали громить её с флангов. Это было нетрудно, поскольку мы растянулись вдоль дороги на десятки километров. Тогда комдив Виноградов приказал подорвать всю технику и пробиваться назад, к своим. Легко сказать… Нас били как куропаток. Из лесу налетали егеря и выкашивали подразделение за подразделением. А то подкрадывались к спящим – и без единого звука вырезали всех своими ножами с кривыми лезвиями: такие тесаки финны называют «пуукко», это их национальное оружие. Но страшнее всего были снайперы. У нас их окрестили «кукушками» за то, что они устраивали на деревьях гамаки наподобие гнёзд, в которых могли сидеть сутками, поджидая удобного момента для стрельбы. Затаится такой стрелок и кладёт наших бойцов одного за другим. Потом слезет с дерева, встанет на свои короткие лыжи из карельской берёзы – и поминай как звали… Ну, это мы все представляли себе «кукушек» таким образом. А спустя время мне разъяснили, что на самом деле легенду про гнёзда и гамаки на ветках распускала вражеская разведка – чтобы наш боевой дух подорвать. Ведь, в самом деле, финский боец мог оказаться на дереве только с целью наблюдения, но никак не для того, чтобы находиться в засаде. Попробуй-ка зимой залезть на ёлку, просидеть на ней несколько часов с винтовкой, а потом попасть из неё хоть во что-нибудь. Более неудачного места для этого вообще трудно придумать: тебя демаскирует первый же выстрел, а быстро сменить позицию невозможно. Потому финские снайперы чаще прятались в сугробах или за деревьями, однако на земле… Но легенда очень действовала: красноармейцы, двигаясь по лесу, постоянно озирались на деревья. Одну «кукушку» при мне подстрелили – как раз в сугробе, за пнём была у неё лёжка. Оказалась молодой девчонкой. В плен, правда, не далась: пока мы добежали, она успела перерезать себе сонную артерию. К слову говоря, женщины в финской армии были не редкость…
*** – В общем, в январе нам стало уже не до героических песен, – признался он. – И тем более не до бодрых частушек наподобие тех, что распространяли на специально отпечатанных боевых листках:
Всюду видно, всюду слышно —
Красных армий выстрелы.
Белофиннам будет крышка,
Будет гибель быстрая.
Вот вам, белые, расплата,
С нею враг давно знаком.
Белофиннов бей гранатой,
Пулей меткой и штыком.
Белых бить мы не устанем,
Нам отчизна дорога.
Знай, родной товарищ Сталин,
Без пощады бьём врага.
Приготовили штыки
Наши красные полки,
Полки несокрушимые
Клима Ворошилова.
– Странно, – удивился я. – Если положение на фронте печальное, откуда у народа
