Беседы с усопшими, или Гримасы славы. Владимир Сенчихин

дочь триумфатора Антония, когда она отправлялась в загородный дом; Антонию пришлось выкупить её за большую сумму денег. Когда какой-нибудь пленник кричал, что он римлянин, и называл своё имя, они, притворяясь испуганными и смущенными, хлопали себя по бедрам и, становясь на колени, умоляли о прощении. Несчастный пленник верил им, видя их униженные просьбы. Затем одни надевали ему башмаки, другие облачали в тогу, для того-де, чтобы опять не ошибиться. Вдоволь поиздевавшись над ним и насладившись его муками, они, наконец, спускали среди моря сходни и приказывали высаживаться, желая счастливого пути, если же несчастный отказывался, то его сталкивали за борт и топили».

      Очистил море от пиратов Гней Помпей (древнеримский государственный деятель и полководец, консул Римской республики), в плен было взято больше двадцати тысяч. «Казнить их всех он не решился; с другой стороны, считал неблагоразумным отпустить разбойников на свободу и позволить им рассеяться или вновь собраться в значительном числе, так как это большей частью были люди обнищавшие и вместе с тем закаленные войной. Помпей исходил из убеждения, что по природе своей человек никогда не был и не является диким, необузданным существом, но что он портится, предаваясь пороку вопреки своему естеству, мирные обычаи и перемена образа жизни и местожительства облагораживают его. Даже лютые звери, когда с ними обращаются более мягко, утрачивают свою лютость и свирепость. Поэтому Помпей решил переселить этих людей в местность, находящуюся вдали от моря, дать им возможность испробовать прелесть добродетельной жизни и приучить их жить в городах и обрабатывать землю. Часть пиратов по приказанию Помпея приняли маленькие и безлюдные города Киликии, население которых получило добавочный земельный надел и смешалось с новыми поселенцами». Остальных тоже пристроили и обеспечили стабильным заработком.

      Прошло более двух тысяч лет, но даже по меркам двадцать первого века это решение Помпея можно считать разумным и гуманным. А вот с сомалийскими пиратами, в отличие от римлян, разобрались в духе инквизиции: тюрьмы, международные военно-морские операции и физическое уничтожение.

      Но я отвлекся. Стою на берегу моря, прибой лениво перебирает гальку, ворочает её, будто приценивается, какую и куда пристроить. На юге ночь обрушивается на сушу сразу после захода солнца, не оставляя сумеркам никаких шансов. Передо мною акулообразный огромный грот, в центре горит костер, на вертеле поджаривается туша какого-то животного. Вкруг огня два десятка человек, что-то оживленно обсуждают и хохочут.