Море было спокойным, ветер стих, стоял полный штиль. Увлёкшись погоней, (мартын перелетал по пятьдесят метров, как бы заманивая его подальше от берега), Рашид потерял ощущение времени и пространства. Они настолько далеко заплыли в море, что, когда Рашид наконец схватил уставшего мартына, ужаснулся от того, что берега нигде не было видно. День был пасмурным, солнце было в зените и пряталось за тучи, и трудно было определить, где юг, а где север. Обстоятельства осложнялись тем, что на горизонте показались чёрные тучи, предвещающие сильный шторм, который неожиданно, но стремительно приближался, как это часто бывает в дни весеннего равноденствия, и от которого уже не раз гибли рыбаки, вышедшие в эти дни в море. Не зная в какую сторону плыть, Рашид вспомнил что чайки перед надвигающимся штормом спешат к материку, чтобы переждать на берегу разыгравшуюся бурю. Подождав некоторое время, чтобы дать чайке успокоиться и отдохнуть от погони, погладив мартына по головке, Рашид подкинул его как можно выше в воздух и поплыл в ту сторону, куда полетела птица, периодически поглядывая на первые всполохи молний. Прошло чуть больше часа, когда Рашид наконец увидел берег, а затем засидку, в которой оставил свою одежду. Когда Рашид выходил на сушу, волны у берега доходили до двух метров высотой. Он настолько обессилел, что тошнота подкатила к горлу и началась рвота. Быстро растерев мокрое тело наружной стороной фуфайки и разогревшись, он оделся в сухое бельё, лёг в засидку, свернулся калачиком, накрылся плащом и сразу же провалился в сон, проспав до шести часов вечера.
Рассказывая об этом случае с мартыном, Рашид снова вспомнил сон, который недавно увидел под Байкитом, пытаясь вспомнить тот давний сон, приснившийся на Южной косе. Тогда, только проснувшись на берегу моря, находясь на границе между сном и реальностью, он подумал, что все это какая-то чушь, такого не может быть и постарался поскорее забыть последние кадры кошмара. Он непроизвольно стал сравнивать тот давно забытый сон со сном-видением