– До смерти.
– Тогда ложись, милая, – поцеловал он ее в щеку, не отрываясь от экрана.
– Надо бы, но что-то не хочется. – Эрика посмотрела на мужа. – Мне не хватает взрослого времяпрепровождения – мужа и вечерних новостей, а то в моей жизни одно агуканье и грязные подгузники.
Патрик отвлекся от экрана:
– Все хорошо?
– Да, с ними полегче, чем с Майей. Но даже хорошего бывает чересчур много.
– Осенью я буду тебе больше помогать, чтобы ты могла сосредоточиться на книгах.
– Да, и еще у нас будет отпуск. Просто день сегодня выдался тяжелый. И то, что случилось с Матте, так ужасно… Я плохо его знала, но ведь мы учились в одном классе. В младшей и средней школе… – Эрика вздохнула. – Как идет расследование? Ты так мне ничего и не рассказал.
– Ни шатко, ни валко. Мы опросили его родителей и коллег, но никто ничего толком не мог сказать. Этот Матс был очень замкнутым человеком. Одно из двух: либо он был редкостным занудой, либо…
– Либо?
– Либо ему было что скрывать.
– В школе он занудой не был. Очень общительный, открытый. Матс пользовался популярностью у девочек. Он производил впечатление парня, которому удается все, за что бы он ни взялся.
– Так ты и его первую девушку тоже знала?
– Энни, да, но… – Эрика подыскивала слова. – Но она была странная. Не от мира сего. Не пойми меня неправильно. Она нравилась мальчикам, и в этом смысле они с Матсом были идеальной парой. Но у меня всегда было ощущение… что она его использует. Рядом с Энни Матс был как щенок, всегда готовый вилять хвостом ради капельки внимания.
Так что никто не удивился, когда она решила бросить Матса и уехать в Стокгольм. Его сердце, естественно, был разбито. Но, думаю, другого он и не ждал. Такую девушку, как Энни, очень трудно было удержать. Ты понимаешь, что я имею в виду, или я выражаюсь слишком туманно?
– Приблизительно.
– Почему ты спрашиваешь об Энни? Они встречались в гимназии, а это было целую вечность назад, как бы мне ни хотелось все это забыть…
– Энни здесь.
Эрика удивленно взглянула на мужа.
– Во Фьельбаке? Она же здесь тысячу лет не была.
– Нет, но родители Матса сказали, что она с сыном на принадлежащем ей острове в шхерах.
– Гастхольмен?
Патрик кивнул.
– Так его называют. Но вроде у него есть другое название.
– Грошер, – подсказала Эрика. – Но никто его в этих местах не зовет иначе как Гастхольмен. Говорят, души умерших…
– …никогда не покидают остров, – с улыбкой закончил Патрик. – Наслышан я о ваших суевериях.
– Откуда ты знаешь, суеверие это или нет? Мы однажды провели там ночь, и полкласса потом утверждали, что видели привидения. Это, скажу я тебе, очень странный остров. Уверена, никто из нас ни за что на свете не согласился бы провести там еще одну ночь.
– Это