Братство талисмана. Клиффорд Саймак

весь в поту, он просыпался, мало-помалу успокаивался, укладывался – и все повторялось заново. Опять ему мерещилась отрубленная голова, но уже не кошмарная, а такая, какой она была на самом деле: вот она лежит у огня, так близко, что искорки перепрыгивают на волосы, поджигают бороду, пламя охватывает лицо, волоски скукоживаются и рассыпаются один за другим; глаза выглядят так, словно в глазницы вставлены кусочки мрамора; рот перекошен гримасой, лицо как будто вывернуто набок, оскаленные зубы сверкают в свете костра, в уголке губ и на бороде высохшие струйки слюны. Лишь под утро Корнуолл заснул по-настоящему, измученный настолько, что даже кошмар с головой бессилен был помешать ему погрузиться в забытье.

      Оливер разбудил его к завтраку. Он поел, стараясь, по большей части безуспешно, не глядеть на крест, что стоял, слегка покосившись, у подножия валуна. За едой разговаривали мало. Сборы были недолгими, и вскоре отряд продолжил путь.

      Тропа, по которой они ехали, судя по всему, не собиралась превращаться в дорогу. Местность становилась все более дикой: глубокие лощины и овраги, по которым вилась тропа, переходили в узкие, каменистые долины, откуда раз за разом начинался изнурительный подъем на вершину холма, а далее снова шел спуск. Разговоры казались неуместными. Если кто-нибудь и произносил какую-либо фразу, то шепотом, не зная, чего страшится: то ли звука собственного голоса, то ли того, что его может услышать некто затаившийся в своем логове. По дороге не попадалось ни селений, ни вырубок – ни единого намека на то, что тут когда-то кто-то жил. По общему молчаливому согласию остановки днем не делали.

      Миновал полдень, когда Хэл, обогнав остальных, подскакал к Корнуоллу, который ехал во главе отряда.

      – Посмотри вон туда, – сказал он, указывая на небо над громадными деревьями, обступавшими тропу с обеих сторон.

      – Ну и что? – спросил Корнуолл. – Какие-то точки. Наверняка птицы.

      – Я слежу за ними уже давно, – пояснил Хэл. – Это не обычные птицы. Их много, и постоянно прилетают все новые. Стервятники вьются над мертвечиной.

      – Должно быть, сдохла чья-нибудь корова.

      – Откуда здесь коровы?

      – Тогда олень или лось.

      – Не один олень и не один лось. Там, где кружит много стервятников, смерть пожала обильную жатву.

      – К чему ты клонишь? – нахмурился Корнуолл, натягивая поводья.

      – Голова, – ответил Хэл. – Откуда она взялась? Взгляни, тропа вновь ведет под уклон, в лощину. Отличное местечко для засады. Живым никто не уйдет.

      – Но каким образом тут мог очутиться Бекетт? – недоуменно произнес Корнуолл. – Через реку у башни он не переправлялся, следов его мы не видели – ни отпечатков копыт, ни кострищ. Если он угодил в засаду…

      – Не знаю, – перебил Хэл. – Свое мнение я высказал, а ты решай как хочешь.

      К ним подъехали Оливер с Плакси.

      – Что происходит? – спросил Оливер. – Что-нибудь не так?

      – Стервятники, – ответил Хэл.

      – Не вижу никаких стервятников.

      – Вон те точки на небе.

      – Ладно, –