– Мистер Эриксон просит вас лично доставить ему посылку. Иначе он ее не примет.
Я даже не сдерживаю свой тяжелый вздох. Почему сейчас? Благодаря ноябрьскому ветру мои волосы сейчас напоминают гнездо.
Швейцар протягивает мне пакет, и я забираю его обратно. Теперь я шагаю к лифтам и слышу за спиной: «Она сейчас поднимется».
Знаете это чувство, когда желудок словно проваливается вниз, стоит лифту начать движение? За этим следует волна неподдельной паники. У меня начинают потеть ладошки, и пакет из «Хоул Фудз» едва не выскальзывает из рук.
Я вот-вот столкнусь лицом к лицу с Мэттом Эриксоном, мужчиной, от которого была без ума с колледжа, с тех пор, как впервые увидела игру Национальной хоккейной лиги.
Когда лифт со звоном приезжает на нужный этаж, меня всю бросает в дрожь. Я выхожу из кабинки и продвигаюсь на пару шагов ближе к его двери. Внутри раздаются голоса – высокое хихиканье его дочерей и приветливый «гав» Руфуса.
Ладно, Хейли. Просто расслабься.
Я подношу кулак к двери, чтобы постучать, но та распахивается, и мне остается только неуклюже опустить руку. Передо мной стоит маленькая девочка.
– Привет! Ты принесла вафли? Папочка постоянно все заказывает.
– Неправда! – спорит мужской голос, и от его низкого тембра я чувствую покалывание по всему позвоночнику. – Кто здесь готовит лучшие в мире сосиски?
– Мамочка говорит, что в сосисках слишком много натрия, – доносится еще один тонкий голосок из квартиры. – Что такое натрий?
– Это… Либби? Ты открыла дверь?
Я просто стою у двери, как истукан, и пытаюсь понять, что к чему. И в этот момент в проходе появляется мужчина.
Большой мужчина. С широкой покатой грудью. Завораживающее зрелище. И пресс, как древняя стиральная доска моей прапрабабушки. Срань господня.
– Красотка? – Я слышу чей-то озорной голос.
– А? – Мне наконец-то удается оторвать глаза от самого восхитительного живота из всех, которые я когда-либо видела, и поднять их вверх. И в то же мгновение я встречаюсь с его спокойным, внимательным взглядом. На меня снова напал мистер Фриз, и я превратилась в статую девушки-курьера.
– Я правильно понял? ХТЭ значит «красотка»?
Его странный вопрос слегка сбил мое оцепенение.
– Н-нет, – заикаюсь я. – Хейли Тэйлор Эмери.
– Приятно познакомиться, Хейли Тэйлор Эмери. – Он протягивает мне руку для пожатия, и мне удается ее схватить. Его теплая и сухая ладонь сводит с ума. Мэтт Эриксон держит меня за руку. Этой рукой он забил тридцать два гола в прошлом году. А еще эта рука принадлежит телу, которое участвует в моих самых грязных фантазиях.
И здесь я понимаю, как неловко уцепилась за его кисть. Поэтому я шарахнулась от нее, как будто это не рука вовсе, а какой-нибудь электрический забор.
И тут меня замечает Руфус. Вот он гавкает от радости, и вот уже он мчится ко мне, скрежеща когтями по паркету. По дороге он сбивает с ног четырехлетнюю крошку, как шар для боулинга сбивает кегли. Он весь трясется от нетерпения, когда влетает в коридор.
От