Боня каркнул что-то хриплое и гортанное, прихватил клювом рюкзаки и прыгнул вверх, оттолкнувшись от земли когтистыми мохнатыми лапами. Два крыла, как два паруса, от порыва ветра хлопнули о воздух; Тим глянул вниз – за несколько взмахов они поднялись высоко. Очень высоко. Из поднебесья открывался замечательный вид: четко, до мельчайших подробностей можно было разглядеть порушенный город, маленький и почти невзаправдашний. В середине развалин блестела зеркальными стенами непонятная исполинская воронка, уходящая в глубь земли; а вон там неисправной зажигалкой попыхивала колобковая шахта, вокруг которой бестолково суетилась пара выживших огнеплюев.
Впереди расстилалось море, окаймленное широкой полосой прибрежного желтого песка. Слева, почти у горизонта, на границе суши и воды красной кирпичной спицей торчала высокая башня, больше похожая на заводскую трубу, чем на колдовское жилье. Казалось, что из нее вот-вот пойдет вонючий фабричный дым.
– Боня, – Тим нагнулся и постучал птицу кулаком по шее, – рули влево, на башню.
Хозяйственный заложил плавный вираж, башня постепенно оказалась у него прямо по клюву.
– Следопыт косоногий! – от избытка чувств громко закричал Тим, радуясь полету. – Завел нас в лес, чуть не уморил! Всего-то промахнулся километров на двадцать. Ворча, ты знаешь, кто такой Сусанин?
Карлик помотал головой. Он не знал никаких сусаниных, муманиных и фуфаниных. И вообще пусть все от него отстанут и дадут спокойно дожить последние драгоценные минуты перед бесславной кончиной. Потому что ему холодно, страшно и очень грустно в животе. И сейчас он или насмерть простынет, или брякнется на землю, или умрет от голода. Одно из трех.
Тим обнял Ворчу покрепче и шепнул ему на ухо, что как только они приземлятся, то сразу будет роскошный обед с двойными консервными порциями и сладкий чай. Много чая! Посему посоветовал пока не умирать, а немного подождать. До обеда. А после – отдавать концы сколько влезет. Ворча приободрился, выпрямился, даже чуть-чуть приподнял рубашку с глаз, о чем сразу и пожалел: высоты он все-таки боялся по-настоящему.
Обедали на дне небольшой ложбинки, возле быстрого ручейка. Хозяйственный для пущей безопасности не стал подлетать к самой башне, а опустился неподалеку, за пологой горкой. Пока Тим и Ворча отмывались в ручье, Боня быстренько сполоснул свою одежду и приготовил обед. Ему как оборотню было проще – во время превращений вся грязь с него исчезала непонятно куда. Тимыч в шутку посоветовал Хозяйственному два раза в день, утром и вечером, превращаться в кого-нибудь. Для профилактики, вместо душа и чистки зубов. Боня подумал, подумал и… согласился.
– Но, – сказал он, – как-нибудь потом, если воды и мыла под рукой не будет.
Ворча уплетал за двоих, заливая пережитые ужасы крепким чаем. И даже то, что закончились консервы, не нарушило его благодушного настроения:
– А, ерунда. Сейчас меня это ни капельки не волнует. Вот подождите, когда я проголодаюсь, тогда и увидите, какая со мной будет истерика!
Покончив