Ничего удивительного не было в том, что первый серьезный скандал в семье Кольцовых произошел именно тогда, когда Алла узнала, что Федор, придя в обком партии, будет курировать Джексонвилль. Кольцов тогда просто растерялся, не понимая причину такой бурной реакции жены, Алла же не могла ничего толком объяснить. Она боялась, да и не знала, как рассказать о том, что для нее само слово "Джексонвилль" давно превратилось в устрашающий призрак супружеской неверности и личного несчастья. Каждая командировка Федора Петровича превращалась для Аллы в кошмар, она металась, плакалась матери, пока та была жива, умоляла отца перевести Федора, пыталась вызванивать мужа по телефону, закатывала ему истерики. Летом она, скрепя сердце, соглашалась ехать в Джексонвилль к морю, но отдых оборачивался пыткой. В каждой женщине она видела соперницу, разлучницу, а ненавистный город в ее воображении приобрел зримые черты нахальной крашенной бабы, которая бессовестно спит с ее мужем и откровенно смеется ей в глаза. Алла ничего не могла с собой поделать, сожаление о загубленной жизни матери, ревность и необъяснимый, инстинктивный страх сплетались в тугой узел, превращая их с Кольцовым семейную жизнь в ад. Он злился, пытался что-то доказывать, у него плохо получалось, и это для Аллы Леонидовны было неоспоримым свидетельством его измен.
Даже большая любовь не выдержала бы такого испытания, лопнули как мыльный пузырь и их отношения. Оглядываясь назад, они перестали вспоминать хорошее, их совместный путь представлялся им бесконечной чередой скандалов, предательств и измен. Правда, переехав сначала в Москву, а потом в столицу республики, они понемногу успокоились, но теперь старые обиды припомнились с новой силой, и Кольцовы стали мстить друг другу за испорченную жизнь.
Алла сама не знала, зачем нужно так упорно мучить себя и Кольцова, но уже не умела жить по-другому. Она не допускала даже мысли о разводе, но смириться с переездом в Джексонвилль было выше ее сил. Федор чувствовал это, но его малейшие попытки намекнуть на то, что жена вольна оставаться в столице, и, возможно, так даже будет лучше, натыкались на ее полное непонимание. Она устраивала бурные сцены, используя весь свой привычный арсенал от истеричных обвинений в изменах до театральных угроз покончить с собой. Но в глубине души Алла Леонидовна поняла неизбежность отъезда из столицы. Она не могла не поехать с мужем, однако твердо решила, что Федор Петрович Кольцов дорого заплатит ей за этот “подарок”.
Кольцова отошла от окна, присела на зачехленный диван, окинула взглядом комнату, заставленную нераспакованными коробками. Мысли о предстоящих хозяйственных заботах, воспоминание об уютной столичной квартире в правительственном доме вызывали злость и раздражение. Она вскочила и пару раз прошлась из конца в конец комнаты. "Ну уж нет, Федюня, так это тебе с рук не сойдет! Ты сейчас почистишь перышки и потащишься к какой-нибудь из своих вонючих