Хьюберт стонет. Я держусь за борт.
– Давай же, ну!
Движение волны под нами отбрасывает меня на корму. Готовлюсь к следующему крену, которого нет. Потому что Хьюберт плывет. Он плывет, прыгая по волнам, взбивая пену. И хочется расцеловать его. Я выравниваю наклон, проверяю румпель и направляюсь к берегу. Оставив Хьюберта на пляже, вбегаю в дом, чтобы взять припасы. Кое-какое печенье из таро заплесневело. Без сожалений выбрасываю его на пол кухни и беру свежее из стеклянной банки М.М. Широким жестом опустошаю сразу всю банку. Ведь я еду домой!
– Абсолютно не согласна, – Ты-я следует за мной, пока я переношу вещи и раскладываю их в шкафчике под кормой.
– С самого начала ты знала, чем это закончится.
– Согласна.
– Для тебя мой отъезд не должен быть сюрпризом.
– Не согласна.
– Ты противоречишь сама себе, – упрекаю я, но она не смотрит на меня.
Она смотрит на море. И я вместе с ней. В моих снах, где я различаю цвета и плаваю днями напролет, есть другие острова и парящие в воздухе города. Но сны – лишь сны. Я им не доверяю.
Правда в том, что я понятия не имею, где Кей. Джоули! Да я не знаю, где нахожусь сама! Раньше заплывала на Хьюберте так далеко, как могла, надеясь увидеть землю или хотя бы что-нибудь. Но вокруг нас только бескрайние просторы неспокойного моря. Вспоминаю, как здесь было хорошо. Идиллия в лучшие дни, ураган – в худшие. Слишком много вещей и много воды. Слишком мало вещей. Лишь тишина и солнце будут наблюдать, как я тону.
Дрожа, возвращаюсь в дом. Поднимаюсь по ступенькам, прислушиваясь к шепоту песчинок под ногами, прохожу на кухню. Распахнутые окна приглашают в гости морской бриз. В ветреные дни он оживляет каждый уголок: гуляет на кухне, долетает до скромного холла, танцует с рваным кружевом занавесок гостиной и засыпает в кресле-качалке спальни. Но и без морского очарования здесь чувствуется жизнь: в нескладном сочетании мебели из разных эпох, в простой планировке комнат без сюрпризов, в нишах стен, словно переходах в другие миры.
Дом, вероятно, являлся фамильной гордостью, ценной и любимой, переходящей по наследству. Когда я впервые вытащила свитер из гардероба М.М., у меня возникло искушение остаться. Возможно, я сойду с ума в одиночестве, или полностью потеряю зрение, или таро подхватит гниль и погибнет. Будущее слишком абстрактно, а здесь и сейчас я в безопасности. Мы заботимся друг о друге: дом М.М. и я.
Позади меня скрипит дверь. Я не поворачиваюсь, потому что, кроме нас с Ты-ей, в доме никого нет. Она появляется, держа что-то в руках: вязаный свитер, украшенный мордами мопсов на груди.
Комок поднимается в горле при воспоминаниях о первом дне. Втянув воздух в сдутые легкие, я очнулась на берегу, обнаженная, как будто только что родилась. Здешняя вода никогда не отличалась теплом, но в тот день она была просто ледяной. Зубы от холода стучали так громко, что вызывали вспышки перед глазами. Кое-как я доползла до дома по галькам, погруженным в пески. М.М. спасла мне жизнь. Вернее, ее свитера. Я вытащила из шкафа, откуда тут же вылетела