Пэт неохотно отправилась в Ласточкино гнездо, хотя считала соседнюю ферму, где жили дядя Том, тетя Эдит и тетя Барбара, вторым домом. Джуди Плам к тете Барбаре относилась благосклонно, с тетей Эдит враждовала, а дядю Тома игнорировала. Он был старый холостяк, а Джуди Плам не одобряла холостяков. Если мужчина не женат, значит, из-за него какая-то бедная женщина осталась без мужа.
Огромный веселый дядя Том говорил рокочущим голосом и носил длинную кудрявую черную бороду, единственный из всех мужчин Северной долины. Тетя Барбара была кругленькая, розовая и веселая, а вот тетю Эдит, худую и вечно недовольную, Пэт всегда побаивалась, особенно из-за вражды с Джуди.
– Такие сразу рождаются старыми девами, – бурчала Джуди Плам.
Пэт шла в Ласточкино гнездо по Шепчущей дорожке. Вдоль нее давным-давно чья-то невеста высадила березы. Вдоль обочины лежали побеленные большие камни. До ворот их белила Джуди Плам, а за воротами – тетя Эдит, которая ни за что не позволила бы Джуди Плам взять над ней верх. За воротами берез не было, зато вдоль забора росли папоротники, дикие фиалки и тмин. Когда Пэт было четыре года, она считала Шепчущую дорожку «жизненным путем», про который священник говорил в церкви. Ей и сейчас казалось, что в шепоте берез и шелесте тмина можно услышать какой-то чудесный секрет.
Она бежала по дорожке, жевала изюм и радовалась. Вокруг танцевали тени, приглашая ее поиграть. Один раз серенький кролик прыгнул от одного куста папоротника к другому. В сумерках за дорожкой волновались луга. В воздухе приятно пахло. Все деревья хотели с ней дружить. Травинки наклонялись к ней под легким ветерком. На лугах дяди Тома паслись кудрявые овечки. Три джерсейские телочки[7] смотрели на девочку большими грустными глазами. Джерсейских коров в Северной долине держал только дядя Том.
Его усадьба походила на небольшой городок. Свинарники, курятники, овчарни, котельные, гусятни, сарай для репы и даже отдельный амбар для яблок. В Северной долине говорили, что Том Гардинер каждый год строит что-нибудь новое. Все эти сарайчики теснились вокруг большого амбара, как цыплята возле курицы. Дом дяди Тома был очень старый и похожий на человеческое лицо – между глазницами низких окон балкон висел широким, сплюснутым носом. Всю чопорность и степенность дома портила красная входная дверь, напоминавшая высунутый язык. Дом как будто смеялся над шуткой, которая известна ему одному, он определенно владел каким-то секретом. Хорошо, что у Серебряной рощи секретов от Пэт не было.
Раньше ей не приходилось ночевать в Ласточкином гнезде, потому что дома стояли совсем близко. В этом было свое очарование – выглядывать из мансарды[8] и видеть оттуда Серебряную рощу, крышу над деревьями и освещенные окна. Пэт было немного одиноко. Сид еще не пришел, а дядя Том разглагольствовал о докторах и черных саквояжах, пока Пэт его не прервала.
– Если ты имеешь в виду, что доктор Бентли принесет нам в саквояже младенца, – гордо заявила Пэт, – ты сильно ошибаешься. Мы своих детей сами выращиваем. Джуди ищет младенца