С 4 по 17 ноября продолжались допросы Арсена Ревазова и свидетелей по его делу. Несмотря на «изобличающие» Арсена показания, никто из свидетелей не вспомнил – или не захотел вспомнить – содержания анекдотов, упомянутых в его деле и которые железно давали бы состав по 58-й статье. Факта отказа от подписки на заем, о чем мы также читаем в деле, для обвинения оказалось мало: официально за это никого не арестовывали, а подверстывали к отказу другие «преступления». В случае с Арсеном ими являлись анекдоты. Арсен тоже в процессе допросов не назвал имен тех, кто над ними смеялся. За распространение каких же анекдотов его осудили?
В начале 1930-х годов в Стране Советов возник острый дефицит мяса, и большевики решили организовать кроличьи хозяйства по всему Союзу. Разведению кроликов учили в газетах, брошюрах, на собраниях, в школах и колхозах. Однако на кроличьих фермах начали вспыхивать эпизоотии, и кролики передохли. Неплохую в общем-то идею накормить народ погубила большевистская гигантомания: в громадную ферму попадал один больной кролик, и она превращалась в кроличье кладбище. К 1933 году о кроликах в советской печати уже не упоминали, на собраниях не заикались, но кролики просуществовали еще какое-то время в анекдотах как «сталинские быки», – так, например, вспоминает в своих мемуарах врач Александр Трушнович.
Автором одного из анекдотов, который Арсен рассказывал на работе, но у следователя не упомянул, был, между прочим, сам Зиновьев, очень остроумный человек: «Приходит дед в колхозный магазин и говорит продавцу: милок, мне б вожжей. А ему отвечают: ну вот смотри, Сталин, Молотов, Каганович. Он в ответ: нет, мне не тех, которых вешать, мне которыми править». За этот анекдот давали статью 58.10 («Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст. 58–2–58–9)»).
Следователь сразу предложил Арсену договориться, чтобы он «сознался» в какой-нибудь ерунде и получил за это небольшой срок, а если, мол, не согласится, его обвинят в том, что собирался поставить на ГУМе пулемет и перестрелять всех, кто стоит на мавзолее.
Позже он говорил: «Прекрасная идея, жаль, сам не додумался». В итоге его осудили за анекдоты и негативное отношение к государственному займу. Арсену в каком-то смысле повезло: времена еще стояли относительно вегетарианские (расстрелов немного, в основном ссылки), поэтому всех арестованных в 1932 году он называл «первым сталинским набором», а тех, кого арестовали уже в 1937-м, – вторым. На допросах он ни в чем не признался и потом учил своих сыновей,