Фотофиниш. Свет гаснет. Найо Марш

дамами рассказ был похож на плохо отрепетированный дуэт, который время от времени прерывался, когда они спорили о деталях и призывали на помощь синьора Латтьенцо. Похоже, как только Руперт упал, стоявший неподалеку Хэнли дал команду: «Занавес», и сам опустил его. Сильвия Пэрри опустилась рядом с Рупертом на колени и ослабила его галстук и воротник. Родольфо Романо сказал что-то про свежий воздух и стал обмахивать Руперта подолом своего библейского одеяния. Соммита пронзительно закричала, сама же зажала себе рот рукой, безумным взглядом обвела собравшихся и затем бросилась на все еще лежавшего без сознания Руперта с такой страстью, что было невозможно понять, движет ею раскаяние или ярость. В этот момент пришел синьор Латтьенцо, за ним – мистер Реес и Бен Руби.

      Насколько удалось понять Аллейну, эти трое, не теряя времени, очень по-деловому повели себя с дивой, оторвав ее от Руперта и настоятельно посоветовав ей отправиться в свою комнату. С этого места рассказ более или менее соответствовал тому, что уже сообщили синьор Латтьенцо и врач. Мистер Реес сопроводил Соммиту из концертного зала, который к этому времени уже покинула публика; насколько все поняли, он повел ее в ее комнату. Хэнли привел доктора Кармайкла, Сильвия Пэрри принесла воды. Руперта, когда он в достаточно степени пришел в себя, отвели в его комнату доктор Кармайкл и синьор Латтьенцо, который затем принес таблетку и положил ее на прикроватный столик. Руперт отказался от всех предложений помочь ему раздеться и лечь в постель, поэтому они оставили его в комнате и спустились к обеду. Дамы и все прочие актеры уже сидели за столом.

      – Что делал Хэнли после того, как привел доктора Кармайкла? – спросил Аллейн.

      Оказалось, что никто этого не заметил. Мисс Дэнси сказала, что он казался «совершенно несобранным», а Сильвия считала, что это он убедил их отправиться в столовую.

      На этой туманной ноте Аллейн их покинул.

      В холле он столкнулся с вездесущим Хэнли, который сказал, что вся прислуга собралась в гостиной для персонала и ожидает указаний. Аллейн понял, что Мария, так сказать, выступила в роли «главной звезды». Прислуга из Новой Зеландии – те, кого наняли из недавно обанкротившегося отеля, включая повара и экономку, – начали проявлять нетерпение под натиском периодически возобновлявшихся истерик Марии, которые, как догадался Аллейн, строились по аналогии с истериками ее покойной хозяйки.

      Гостиная для персонала, которая в менее демократичные времена называлась бы комнатой для слуг, была большой, с современным декором и яркой мебелью, цветным телевизором, столом для пинг-понга и большим количеством удобных и практичных кресел. Экономка – как оказалось, с недвусмысленной, в стиле Конгрива[38], фамилией миссис Бейкон[39] – сидела в стороне от остальных, но рядом с мистером Реесом. Это была хорошо одетая, привлекательная женщина достойного вида. Позади нее расположилась группа из двух мужчин и трех девушек в подавленном настроении – как предположил Аллейн, бывших работников отеля, которых она привела с собой в дом.

      Хэнли