Шеф посмотрел вниз и увидел две тысячи запрокинутых лиц.
– Назад! – крикнул он, разводя руки. – Отойдите. Дайте ему место.
– Думаешь, я упаду? – спросил человек-птица. – Хочешь испытать мою веру?
Взгляд Шефа скользнул мимо него, отыскав в толпе среди поднявшихся на башню жену Альфреда, леди Уэссекс. Подруга детства Шефа и его первая любовь, Годива оставила его ради человека, в котором было больше доброты. Ради того, кто не стремился использовать других людей в своих целях. Она смотрела с укоризной.
Шеф отвел взгляд и взял человека-птицу за плечо, стараясь не смять перьев.
– Вовсе нет, – ответил он. – Но если они не отойдут от башни, им будет плохо видно. Я хочу, чтобы эти люди могли рассказать своим детям и внукам кое-что интересное, а не только оправдываться: «Он так быстро пролетел, что я ничего не заметил». Желаю тебе удачи.
Человек-птица гордо улыбнулся, осторожно шагнул на приступку, затем встал на краю рядом с Шефом. Толпа ахнула от изумления. Летун стоял, расправив наряд на сильном ветру, который дул сзади и прижимал перья к спине. «Этот парень считает, – подумал Шеф, – что накидка подобна парусу, что она понесет его, словно кораблик, по ветру. Но что, если это вовсе не парус?» Человек-птица присел, собрался с духом и стремглав ринулся вперед, крикнув во весь голос:
– Веди меня, Вёлунд!
Его руки колотили по воздуху, а накидка волнами полоскалась над ним. Шефу пришлось отвести взгляд, а потом… Удар о камни – и со двора донесся дружный стон зрителей. Посмотрев вниз, король увидел тело, лежащее футах в пятнадцати от основания башни. К нему уже бежали люди Пути, жрецы Идун-Целительницы. Среди них Шеф узнал щуплую фигурку еще одного друга детства, бывшего раба Хунда, носившего, как и он сам, собачью кличку вместо имени. Теперь Хунда считали лучшим травником и костоправом Британии.
Должно быть, лекарей там поставил Торвин. Значит, он разделял дурные предчувствия Шефа.
Лекари внизу закричали:
– Он сломал обе ноги и сильно расшибся. Но позвоночник цел.
Годива вместе с мужем тоже заглядывали через стену.
– Смелый человек. – В ее голосе прозвучала нотка осуждения.
– Мы окажем ему самую лучшую помощь, – пообещал ей Шеф.
– А сколько денег ты бы ему дал в случае удачи, если бы он пролетел, скажем, целый фарлонг? – спросил Альфред.
– Ну, за фарлонг я заплатил бы сто фунтов серебра.
– А сейчас дашь бедняге что-нибудь за увечья?
Шеф упрямо поджал губы – не любил, когда на него давили, требуя щедрости или снисхождения. Он знал, что Годива рассталась с ним из-за его суровости. Но сам не считал себя жестоким. Он просто делает то, что должен делать. Королю надо заботиться обо всех своих подданных, а не только о тех, кто рядом.
– Верно, он смелый, – произнес Шеф, отворачиваясь, – но еще и глупый. Этот человек способен лишь на слова, а в святилище Пути признают только дела. Не так ли, Торвин? Он прочел твою книгу преданий и сделал ее своим молитвенником, вроде христианской Библии.