– Они птенцы малые, и незачем на них напускаться. Не выношу я этого.
– Помилуй, Элли, обязаны мы их воспитывать? – сказал мистер Томпсон. – Нельзя же просто сидеть и любоваться, пока они растут дикарями.
Она продолжала, уже иначе:
– А он как будто ничего, подходящий, этот мистер Хелтон, пусть даже из него слова не вытянуть. Хотелось бы знать, каким ветром его занесло в такую даль от дома.
– Вот я и говорю, языком он трепать не горазд, – сказал мистер Томпсон, – зато у него дело горит в руках. А это, думается, для нас главное. Мало ли их шатается кругом, всяких разных, ищут работу.
Миссис Томпсон убирала со стола. Приняла тарелку мистера Томпсона из-под его подбородка.
– Сказать вам чистую правду, – заметила она, – по-моему, только к лучшему, если у нас на перемену заведется человек, который умеет работать и держать язык за зубами. Значит, не будет мешаться в наши дела. Положим, нам прятать нечего, а все же удобство.
– Это точно, – подтвердил мистер Томпсон. – Хо-хо! – закричал он вдруг. – А тебе, значит, полный будет простор болтать за двоих, так?
– Одно в нем не по мне, – продолжала миссис Томпсон, – что ест без души. Приятно посмотреть, когда мужчина уминает за обе щеки все, что подано на стол. Как бабуля моя, бывало, скажет – плоха надежда на мужчину, если он не отдал честь обеду за столом. Хорошо бы не вышло по ее на этот раз.
– Сказать тебе правду, Элли, – возразил мистер Томпсон, развалясь на стуле в отличнейшем расположении духа и ковыряя вилкой в зубах, – бабулю твою я лично всегда держал за дурищу самой высшей марки. Брякнет первое, что взбредет в голову, и мнит, будто возвестила Господню премудрость.
– Никакая моя бабуля была не дурища. Она знала, что говорит, кроме разве считаных случаев. Говори первое, что придет в голову, лучше не придумаешь, такое мое правило.
– Ой ли, – не преминул опять раскричаться мистер Томпсон, – вон ты какое развела жеманство из-за несчастной козы – что же, валяй, как-нибудь выскажись начистоту в мужской компании! Попробуй. А ну как в те поры придет к тебе помышление про петуха с курочкой, что тогда? Как раз вгонишь в краску баптистского проповедника! – Он крепко ущипнул ее за тощий задик. – Мяса на тебе – впору занимать у кролика, – сказал любовно. – Нет, мне подавай такую, чтобы в теле была!
Миссис Томпсон поглядела на него большими глазами и зарделась. Она лучше видела при свете лампы.
– Срамник вы, мистер Томпсон, каких, иной раз думаешь, и свет не видывал. – Она ухватила его за вихор на макушке и больно, с оттяжечкой, дернула. – Это чтобы в другой раз неповадно было так щипаться, когда заигрываете, – ласково сказала она.
Невзирая на удел, который достался ему в жизни, мистер Томпсон не мог никакими силами вытравить из себя глубокое убеждение, что вести молочное хозяйство да гоняться за курами – занятие женское. То ли дело вспахать поле, убрать урожай сорго, вылущить маис, закром для него сработать, объездить упряжку – в этом, говаривал мистер Томпсон,