– Слушаю тебя, дитя мое.
– Но почему нельзя просто выдать Элгу замуж, ничего не объясняя и не воспитывая? Все мы в руке Девы. И никто из воительниц не смеет оспаривать воли ее.
– Верно, – ласково проворковала Астарта. – Приказать можно. Можно настоять, приказать, а если нужно, то и заставить. (Голос жрицы переливался от мягких обертонов до твердости стали в такт произносимым словам). Только не в этом случае. К каждому человеку можно подобрать подходящий ключ, если постараться. Так вот эту девочку не стоит принуждать или запугивать. Такие, как она, могут горы свернуть. Но только если уверены в своей правоте. И твоя задача сделать так, чтобы она почувствовала себя правой. Чтобы научилась видеть в выпавшей доле не наказание, а высокий долг. Ясно?
Алкеста торопливо кивнула, чувствуя, как внутри нее все холодеет под пронзительным взглядом всеведущих темно-карих глаз. Астарта милостиво улыбнулась, едва шевельнув уголками губ
– Хорошо, если так. И помни: люди, сумевшие быть полезными Высшему Совету, никогда не остаются без вознаграждения. Ступай.
Уже выходя из комнаты, где принимала ее Верховная жрица, Алкеста расслышала произнесенные вдогонку слова:
–Так же, впрочем, как и провинившиеся никогда не могут избежать наказания.
Темнокосая амазонка ощутила тогда, как по коже пробежали леденящие жалящие мурашки. Служительницы Афины хорошо знали, что Астарта никогда не произносит слов, если не желает, чтобы они достигли чьих-то ушей. И значит, фраза о наказании была произнесена не случайно. «Что ж, – тряхнула длинными косами амазонка. – Чем сложнее задача, тем дороже награда». И она принялась за дело. Не день и не два ломала Алкеста голову над тем, как вызвать Элгу на разговор о каллате и ненавязчиво выяснить отношение подруги к предстоящему браку.
Сама Алкеста презирала мужчин всеми силами души. Эти грубые, похотливые создания не вызывали у нее иных чувств, кроме презрения. Когда год назад от копья кочевника на пограничном рубеже погибла мать девушки, ненависть была столь велика, что бросила амазонку в одиночку штурмовать укрепленный сторожевой пост пандеитов. Алкеста чудом уцелела тогда в неравной схватке. Прерванной, на ее счастье, появлением соплеменниц, вовремя заметивших отсутствие подруги. Совету Жриц пришлось немало потрудиться, чтобы хоть как-то сдержать ее стремление мстить любому из представителей мужской породы. Постепенно боль утраты притупилась и стала глуше, однако Алкеста наглухо замкнулась в себе. Девушка старательно избегала привязанностей, решив про себя никогда больше никого не допускать в свое сердце. Ведь когда нечего терять, то и жалеть не о чем. Однако, прожив несколько недель на прибрежной границе, Алкеста поймала себя на том, что, вопреки установленным правилам, поделилась своими переживаниями с Элгой, чей смешливый и неугомонный характер был полной противоположностью ее собственному. Для своей «позолоченной» подруги, как она ее называла,