– И во сколько же воины Матери оценивают мои боевые познания?
– Воины Девы, – мягко поправила его амазонка. – Великая Мать не нуждается в воинах. Однако, для тебя различия не важны. Илгмар предлагает тебе за уроки цену трёх рабов золотом, или боевого коня. А, может быть, северного воина больше заинтересует ратный доспех? Или вот это… – Амазонка протянула вперед золотистую загорелую руку. – У меня есть кое-что для тебя, малыш Одина.
Свавильд посмотрел на то, что протягивала ему собеседница, и почувствовал, как в груди трепыхнулась отчаянная ребячья радость. На узкой ладони, покрытой мозолями от рукояти меча, покоился позеленевший от морской воды амулет в форме кошачьей головки. Височная подвеска его матери. Крошечная вещица, оставшаяся на память о той, что привела его в этот мир. Никто из норвеев не знал, что стало с родителями Свавильда, отправившимися однажды на вечерний лов. Свавильд сам видел, как оттолкнул от берега верткую долбленку отец, и мать махнула на прощание рукой семилетнему отпрыску, отправляясь в привычное короткое путешествие. Они с братом в тот вечер долго смотрели на узенькую полоску северного заката, в которой растворились родители. Растаяли, чтобы никогда больше не ступить на камни родного фьорда. Быть может, их забрал в свое царство ненасытный морской бог. А быть может, кто-то из проплывающих мимо драккаров приобрел в ту ночь пару новых рабов для продажи на рынках Гардарики. Только с того дня больше никто и никогда не встречал Орланда Рыжего и его беловолосую Гретхель. А двум маленьким сыновьям, осиротевшим в мирное время, остались на память лишь отцовские ножи, да парадные украшения матери. Отправляя брата на обучение в Гардарику, Свавильд разделил незамысловатые серебряные подвески. Одна осталась у него, а другую он подвесил на крепком кожаном шнуре на шею младшего братца, Свана. Серебристые полукружья в форме кошачьей мордочки, стали для них чем-то вроде семейного талисмана.
На следующий день после столкновения с амазонками на морском берегу, Свавильд обнаружил, что его оберег исчез, несмотря на то, что массивная серебряная цепь, на которой он был подвешен, осталась неповрежденной. Погоревав несколько дней, богатырь смирился с невозвратимой потерей. Хотя некоторое время чувствовал себя так, словно лишился чего-то жизненно необходимого, вроде глаза или руки.
И вот теперь сероглазая чужеземка вернула ему уже оплаканное сокровище. Свавильд присмотрелся к витому плетению, и перед ним на миг воскресло лицо матери. Смеющиеся бирюзовые глаза, колечки белокурых волос на висках. Великан сжал зубы, унимая взбесившееся сердце, Пытливо вгляделся в настороженное