Тогда-то Эмма и поняла отчётливо, что чудес не бывает. И люди выбирают людей себе под стать. Красивые к красивым. Счастливые к счастливым. Успешные к успешным. Рыжие неудачницы к лузерам, которым только мыть тарелки с объедками на празднике жизни.
Вспомнив все это Эмма гордо вздернула подбородок – сегодня никто не посмеет сказать ей такого! Никто! Ну, а если и повернётся язык, то Бес сможет растолковать, что к чему!
Это ощущение сильного за спиной было новым и приятно сладким. Никогда ещё у нее не было защитника. Да ещё такого. И она, чувствуя вдруг от этого свою силу, твердо чеканила шаг чувствуя, как выпрямляется спина и нет больше желания спрятать глаза.
Её не приняли, нет. Глупо было бы надеяться, что все так просто и быстро поменяется. И у нее появятся друзья и подруги. Но ее начали замечать. Эмма перестала быть "слепой зоной". На нее посматривали с любопытством. Ещё сторонясь, но уже не шарахаясь.
Вечером Эмма делилась впечатлениями с Бесом. Они пили чай на залитой мягким светом лампы кухне под монотонный шелест дождя.
– Так странно, – говорила Эмма, размешивая в чашке сахар. – Никогда не думала, что красота и уродство стоят настолько близко! Когда я была уродливой, все шушукались и хихикали за спиной. Обсуждали мою прическу, одежду и … и то, что же я делаю за стенами института. И сейчас то же самое! Они шепчутся о том, где я стригусь, что на мне за одежда и кто меня привез на занятия. Смешно, да?
– Не смешно, – недовольно ответил Бес, бросая в свою чашку четыре куска сахара. – И ты никогда не была уродиной!
Эмма пропустила замечание мимо ушей и продолжала помешивать в чашке ложечкой, задумчиво глядя перед собой.
– Они все говорят обо мне, говорят, смотрят. Но никто не отважился подойти и заговорить. Я… Я знаешь, себе представляла, что вот, я бы стала такой, как они и меня бы приняли.
– В стадо, – ехидно заметил Бес, добавляя в свою чашку ещё два кубика сахара.
– У меня никогда этого не было – каких-то дружеских отношений. Что бы просто – болтать, шутить, что бы кому-то рассказать, что там со мной произошло, – Эмма сейчас говорила больше для себя – привычка болтать с пустотой.
– А теперь есть! – Бес принялся громко размешивать в чашке сахар, добавив ещё кусок.
– Я иногда представляла, как сижу с этими яркими девушками на лекциях, как мы занимаем отдельный столик в буфете на большой перемене и болтаем о разной ерунде…
Бес громче заколотил ложкой в чае, так что расплескивал на стол, но Эмма не замечала, занятая своими переживаниями.
– Они смотрели на меня сегодня так, что если бы взглядом можно убить, то я была бы мертва.
Бес отпил из чашки и с шумом выплюнул чай обратно. Эмма непонимающе смотрела на то, как он вскочил из-за стола и вылил в раковину сахарный чайный сироп.
– Что такое? – обеспокоенно спросила девушка.
– Приторно, –