– Таки съели бы? – улыбнулся Жора.
– Одни сапоги остались бы! – уверенно кивнула Лида.
– А твои сапоги комары утащили? Толик и Валера? – Жора решил развить шутку про комаров и сапоги, но посмотрев в глаза девушки, осёкся.
– Вам бы только всё на смех перевести! – Лида отвернулась. – Всё обсмеять! Клоуны!
– Не обижайся, с шутками жить легче! – Жора потянул пуговку на манжете рукава гимнастерки Лиды, но тут же отдернул руку под взглядом резко повернувшейся к нему девушки. – То такое …
Жора замолчал и стал смотреть прямо, потом решительно выкинул травинку в темноту и заговорил.
– Я знаешь, что хотел сказать? – парень смотрел на черные контуры деревьев под темнеющим небом. – Я ведь сегодня первый раз был под бомбежкой … Так, что б на меня бомбы падали … Честно скажу – страшно стало. Беспомощность свою чувствуешь перед такой силой …
– Сильнее нас – никого нет. – твердо сказала девушка. – Как каждый из нас решит, так и будет.
– А про тебя ребята говорят, что ты сегодня десять жизней спасла … – парень говорил негромко, как бы в себя. – Как ты этого мужика несла, себя не жалела …
– И ты спасай! Своих родных спасай! – так же негромко, но твердо продолжила девушка. – В бою спасай их! Для фашистов мы не люди. Для них мы дешевле комаров.
– Мой отец военный моряк, грек. Он погиб. – прошептал парень. –А мама русская, по этому у меня голова светлая, а брови черные. Я понимаю …
– И я понимаю. Понимаю, что все мы жить хотим, но выбор жизнь дала нам другой. – девушка тоже смотрела на черные силуэты деревьев, а потом повернулась к Жоре. – Сейчас, дороже нашей земли и свободы, ничего нет. Гнать этих гадов, не жалея себя!
Твердость и уверенность девушки не сочеталась с её внешностью, маленькой и полноватой, слабой и сильной одновременно, мальчуковой, но именно сейчас, в этот момент, эта истина была бесповоротна из уст Лиды. Спокойная убежденность её звучала в тиши наступающей ночи и предавалась Жоре.
– Я понимаю, я знаю это. – Жора смотрел прямо в глаза девушки.
– Меня этому научил мой отец. Не словами, а поступками. – девушка не отводила взгляд, а тоже смотрела прямо в глаза парня. – Он на германскую войну ушел, жену с малолетним сыном оставил. Там в плен к немцам попал и чудом выжил, только обе ноги потерял. А в деревню, домой возвращаться не стал – маму мою хотел освободить от инвалида, а к родным краям ближе – поехал. Мужики наши деревенские, рыбу в Тобольск зимой возили торговать и видели его, как он там милостыней и подаянием жил. Рассказали ему, что сын его утонул пока он германском плену был, а жена одна живет. Так он отказался ехать в деревню к ней, сказал, что свободна она.
– Что же дальше было? – парень смотрел на замолчавшую девушку.
– Деревня наша на слиянии рек, Оби и Иртыша. Слышал о таких? – негромко спросила девушка. – Это в Сибири.
– Слышал про Обь, а про Иртыш нет. А ты про Севастополь слышала? – ответил парень