– Простите, вы действительно похожи и я перепутала детали истории. Но, сути это не меняет, – продолжала Алла, глядя на Ли в упор. – Ты мизантроп, но не просто жаждущий плюнуть всем людям в рожу, а тот, который просто тихо готов удалиться и более – никому при этом не помешав. Ты страдаешь, находясь здесь.
– Это правда, – без стеснения сказала Ли. А перекинув одну ногу на другую, продолжила: мне скучно с посторонними людьми, я мучаюсь слушая вас. Но, не потому, что ваши истории или тревоги кажутся мне глупыми или не важными, а просто потому, что я хочу тишины, уюта своего дома, хочу к себе в гнёздышко, к своей стае, понимаете? – Ли уверенно смотрела каждому в глаза, пройдясь по группе взглядом. Ей от искренности на глаза навернулись слезы, в горле был комок, но Ли упрямо продолжала: я никогда не винила людей в том, что они мне без интересны. Это мой загон, мои тараканы. Просто я решила, что сама буду по жизни выбирать, с кем мне общаться, кому улыбаться, а кому нет.
– Ты думаешь, нам всем в кайф проходить через это? – спросила Зара.
– Ты вообще по приколу сюда пришла, – не говори со мной так! – возмутилась Ли и продолжила, уже обращаясь ко всем, кроме Зары, сидевшей напротив: здесь каждый из нас по своей причине, и в большинстве случаев и процентном соотношении, мы все здесь из добродетели, а не в поисках выгоды. Хотя, думаю, никто не станет отрицать, что желание быть родителем – это абсолютно чистой воды эгоизм. Мы хотим править чьей-то жизнью, и не важно на сколько светлы наши помыслы, мол, мы хотим еще подарить любовь, заботу, нежность. По большому счету все равно наперво выступает эгоизм, ведь мы хотим реализовать себя родителями, доказать самим себе, что мы способны на эту щедрость, на эту бесконечную отдачу, на бескорыстную любовь. Потому,